– Моя госпожа… – начал он.

Глаза пленного сузились, только теперь он понял, что перед ним женщина, и так и впился в нее взором. От печали не осталось и следа, на смену ей пришел страх, но ему тотчас удалось совладать с ним.

Интересно… что ему известно о нашем роде, наших тайнах?..

Но Годфри прервал ее размышления и продолжил:

– Выполняя ваши приказы, мы положили немало жизней и пролили реки крови, чтобы отыскать это место, которое столь тщательно держали в тайне от всех и охраняли заклятия неверных. И что же нашли здесь? Лишь этого человека и охраняемые им сокровища. Кто он такой? Так и подмывает узнать это, ткнув его мечом.

Она не стала тратить лишних слов. И сама заговорила с пленным на древнем арабском диалекте:

– Ты когда родился?

Он не спускал с нее горящих темных глаз; казалось, способен был оттолкнуть ее одной лишь силой воли, силой внутреннего духа. Видно, пытался сообразить, стоит ли солгать, но затем, всматриваясь в лицо этой девушки, передумал – понял, что ложь не пройдет.

А потом заговорил, и каждое ее слово звучало тихо, но веско:

– Я был рожден в Мухарраме, в Хиджри, в девяносто пятом.

Годфри достаточно понимал по-арабски, чтобы понять это.

– В девяносто пятом году? Но тогда получается, что ему больше тысячи лет!

– Нет, – сказала она скорее себе, нежели ему, быстро произведя подсчеты в уме. – Его народ использует другое летоисчисление, и отсчет времени начинается с того дня, когда их пророк Мухаммед прибыл в Мекку.

– Так, значит, этому парню не тысяча лет?

– Нет, конечно, – ответила она, завершая подсчеты в уме. – Он прожил всего пятьсот двадцать лет.

Уголком глаза она заметила, как Годфри с отвращением затряс головой.

– Но это невозможно… – с дрожью в голосе, выдающей крайнюю степень волнения и недоверия, пробормотал он.

Она по-прежнему не отрывала глаз от лица пленного. Эти глаза говорили о глубочайшем пугающем знании. Она пыталась представить, чего удалось перевидать этому человеку на протяжении нескольких веков: подъем и распад могущественных империй, города, вырастающие из песков, с тем чтобы быть снова погребенными под ними… Да, этот человек способен немало поведать о древних тайнах и забытых страницах истории.

Однако не стоит давить на него. Она здесь не для того, чтобы задавать ему вопросы. Да и потом, вряд ли он станет отвечать на них.

– Нет, кто угодно, только не этот человек. Если его вообще можно назвать человеком.

Вот он заговорил снова; его пальцы так и впивались в посох, в голосе звучало предупреждение:

– Этот мир еще не готов для того, что вы ищете. Это запретное знание.

Но она отказывалась отступать.

– Не тебе это решать. Если человек достаточно умен, чтобы понять, значит, он вправе владеть этим знанием.

Он продолжал смотреть на нее, взгляд сместился чуть ниже, остановился на груди, спрятанной под доспехами.

– Сама Ева поверила в Сады Эдема, слушая змея. Вот и сорвала яблоко с Древа Знаний.

– Ах, – отмахнулась она и придвинулась поближе. – Ты меня с кем-то спутал. Я тебе не Ева. И никакое Древо Знаний меня не интересует. То, что я ищу, называется по-другому. Древом Жизни.

Выхватив кинжал из ножен, она вскочила и вонзила кинжал по самую рукоятку чуть ниже подбородка пленного. Вонзила с такой силой, что на миг приподняла его с колен. Этим смертоносным ударом она положила конец многовековому существованию загадочного создания. А заодно – и опасности, которую этот человек собой представлял.

Годфри ахнул и отступил на шаг.

– Но разве не этого человека ты так долго стремилась найти?

Она выдернула кинжал из раны – кровь так и брызнула фонтаном, – затем оттолкнула ногой тело. И перехватила посох прежде, чем он выпал из рук убитого.