Она говорила тихо, наклонив голову к Дронго. Ее мягкие волосы приятно касались его щеки.

– Давайте договоримся сразу, – строго сказал Дронго, – во-первых, вы больше ничего от меня не скрываете. Во-вторых, слушаетесь.

Он говорил по-английски и невольно обращался к Сигрид на «вы», подсознательно перейдя по-русски на «ты».

– Почему ФБР уверено, что Бескудников подделал документы?

– У погибшей действительно была аллергия на алкоголь, – пояснила Сигрид, – она никак не могла выпить того количества, какое отмечено в протоколе. Кроме того, она погибла не от удара. Ее задушили, это было совершенно ясно. Эксперты подтвердили наши подозрения.

– А как со второй эксгумацией? Врачи не заметили, что тело женщины уже доставали из могилы?

– Конечно, заметили, – недовольно ответила Сигрид, – но это уже были проблемы ФБР. Мы просто дали наш протокол для вторичного освидетельствования и убедили экспертов его подписать.

– То есть вы тоже соврали. А может, ошибаются ваши эксперты, а не профессор Бескудников?

Сигрид посмотрела на Дронго.

– У вас парадоксальное мышление, – заметила скептически женщина.

– Нет. Это называется опытом. У меня уже был в жизни случай, когда очень уважаемому эксперту, которого наверняка нельзя было купить или обмануть, просто подсунули другой труп, и он его тщательно и добросовестно проверил. Вы не предполагали такой вариант?

– Чем больше я работаю в России, тем больше удивляюсь, – честно призналась Сигрид, – здесь на каждом шагу встречаются абсолютно невозможные вещи. Невозможные в любой другой стране, кроме России.

– Именно поэтому я и не хочу, чтобы вы занимались подобным расследованием в Москве, – пробормотал Дронго, – здесь свои правила и свои порядки, зачастую непонятные иностранцам. Здесь очень специфическая страна, Сигрид, и даже очень хорошее знание русского языка может не помочь решению проблемы.

– По-моему, вы с удовольствием отправили бы меня обратно в Америку, – сказала Сигрид, – вам не кажется, что я уже взрослая?

– Мне кажется, что вы дочь женщины, которую я не сумел спасти от смерти, – тихо пробормотал Дронго, – я ведь вам все объяснял. Если хотите, у меня просто неврастения на этой почве. Я слишком часто терял своих напарников, среди которых были и женщины.

Они помолчали. Сигрид осторожно дотронулась до его руки.

– Обещаю, что буду слушаться вас. И постараюсь не разделить судьбу ваших напарников, – немного иронично добавила она.

Дронго взглянул на нее.

«Кажется, я становлюсь старым брюзгой, – подумал он, – может, это из-за разницы в возрасте?»

Такси затормозило у здания научно-исследовательского института, где работал профессор Бескудников. Дронго расплатился с водителем и вылез из машины. Сигрид последовала за ним.

В институте было как-то пусто и тихо, словно все его сотрудники покинули это здание, и теперь в нем встречались лишь редкие лаборанты. Кабинет Бескудникова находился на третьем этаже, и когда они его обнаружили, выяснилось, что профессор уехал на совещание и будет через два часа.

– Придется ждать, – недовольно заметил Дронго, усаживаясь на стул в приемной, – от разговора с ним зависит весь ход дальнейшего расследования.

Услышав, что он говорит по-английски, секретарь Бескудникова, женщина лет шестидесяти, внимательно посмотрела на незнакомцев.

– Вы по обмену? – спросила она.

Сигрид хотела что-то ответить, но Дронго, легко подтолкнув ее, сразу закивал.

– Конечно, – сказал он, добавляя к своему голосу необходимый акцент, чтобы его приняли за иностранца, – мы прилетели из Америки для встречи с профессором Бескудниковым.

– Тогда вы подождите. Он обещал приехать значительно раньше. Может быть, он вернется через полчаса.