Начнем с того, что является, по общему мнению, источником данного кризиса, который унаследовал хотя бы отчасти некоторые черты предыдущих кризисов[4]. В конце 1990-х годов некоторые развивающиеся страны (ради краткости изложения я использую термин «развивающиеся страны» применительно к государствам, имеющим относительно низкие доходы на душу населения, и термин «промышленно развитые страны» – применительно к государствам с высокими доходами на душу населения), которые периодически прибегали к массированным расходам, подогревавшимся иностранными займами, приняли решение «завязать» с этой дурной привычкой и копить деньги, вместо того чтобы их транжирить. Япония, обладающая второй по величине экономикой мира, переживала в то время углубляющийся экономический спад. Стало быть, кто-то другой (из участников мирового экономического процесса) должен был увеличить потребление или инвестирование, чтобы предотвратить существенное снижение темпов роста мировой экономики. Хорошей новостью для любой страны, желающей увеличить свои расходы, послужил тот факт, что обильные избыточные накопления развивающихся стран и Японии, вскоре увеличившиеся за счет накоплений в Германии и богатых нефтью странах, стали доступным обеспечением для этих расходов.

В конце 1990-х годов этим «кем-то другим» были корпорации промышленно развитых стран, которые вошли в инвестиционный раж, особенно в сферах информационных и коммуникационных технологий. К несчастью, за этим инвестиционным бумом, ныне называемым «пузырем интернет-компаний», последовал (в начале 2000-х годов) спад экономической активности, во время которого эти корпорации резко сократили свою инвестиционную деятельность.

Поскольку экономика Соединенных Штатов замедлила развитие, Федеральная резервная система пошла на искусственное стимулирование, резко сократив процентные ставки. Таким путем Федеральная резервная система надеялась активизировать работу секторов экономики, особенно чувствительных к размеру процентных ставок. Обычно такой шаг приводит к росту корпоративных инвестиций, однако корпорации уже исчерпали свои инвестиционные ресурсы во время бума интернет-компаний, и у них было мало стимулов для того, чтобы снова пойти на увеличение инвестиций. Вместо этого низкие процентные ставки побудили рядовых американских потребителей покупать дома, что, в свою очередь, привело к повышению цен на недвижимость и бурному росту инвестиций в жилищное строительство. Значительная часть дополнительного спроса обеспечивалась за счет сегментов населения с низким кредитным рейтингом или сомнительными кредитными историями – так называемых сегментов повышенного кредитного риска: subprime (высокорисковым) и Alt-A (промежуточным между обычными и высокорисковыми кредитами), – которые получили теперь доступ к кредитам, ранее для них недоступным. Кроме того, повышение цен на недвижимость предоставило высокорисковым заемщикам возможность продолжать рефинансировать закладные с низкой процентной ставкой (избегая таким образом невыполнения условий кредитного соглашения), даже если они тратили кредиты, выданные под залог приобретенной ранее жилой недвижимости, на покупку новых автомобилей и телевизоров. Многим заемщикам необходимость погашения кредита представлялась отдаленной и не слишком актуальной угрозой.

Потоки денег, которые сами «стучались в дверь», исходили частично от «далеких» инвесторов, живших в других странах (или даже частях света) и заработавших эти деньги путем экспорта товаров в Соединенные Штаты, удовлетворявшего привычку американцев к высокому уровню потребления. Но каким образом дантист, проживавший в Штутгарте, Германия, предоставляет ипотечные ссуды высокорисковым заемщикам в Лас-Вегасе, штат Невада? Немецкий дантист не смог бы одолжить эти деньги напрямую, потому что ему пришлось бы взять на себя чрезвычайно высокие расходы по изучению кредитоспособности заемщика из Лас-Вегаса и по проверке соответствия сделки всем местным юридическим требованиям; кроме того, ему пришлось бы самому контролировать выплаты и осуществлять личное вмешательство в случае отказа платить по кредиту. При этом следует иметь в виду следующее: вероятность того, что частный покупатель дома, относящийся к категории высокорисковых, окажется неплатежеспособным, существенно превышает ту степень риска, на которую готов пойти консервативный частный инвестор.