– Ну ты и урод, Нестеров! – Лиза поднялась с лежанки и выскочила из хижины. Уверен, она бы еще и дверью хлопнула, не будь та открыта настежь.

Интересно, на что рассчитывала Лиза? На то, что я как пубертатный подросток, получив порцию ласки, тут же растаю и потеряю над собой контроль? Такое, наверное, прокатило бы с Васьком, тот, судя по всему, женским вниманием не был избалован, но не со мной.

За свою короткую жизнь я не единожды встречал на своем пути подобных женщин. Пару раз даже обжигался. Переспишь с такой, и она решит, что теперь может тобой манипулировать, и даже если твое мнение на этот счет кардинально отличается, от мозгоклюйства это не спасет. Нет уж, лучше один раз отказать, чем потом нажить себе кучу лишних проблем. К тому же, меня никогда не прельщали женщины, прыгающие в койку к мужчине в первый день знакомства.

Дневная духота постепенно отступила, позволив мне наконец уснуть, но не успел я нормально отдохнуть, как почувствовал чью-то руку на плече. Первой мыслью, возникшей в сонном мозгу, было: “Лиза вернулась”, но спустя секунду до меня донеслись слова Гуляева, и все встало на свои места – пришло время дежурства.

Костер на поляне почти прогорел, а заготовленных веток для него осталось не так уж и много, поэтому по договоренности с Мельниковым мы решили не тратить топливо впустую. Света двух лун в принципе хватало, чтобы разглядеть окрестности, а дрова еще понадобятся для готовки завтрака.

Сидеть молча было весьма тоскливо. Вокруг ничего не происходило и даже лес немного затих, погрузившись в сон. Как-то сам собой завязался разговор.

– Борис Игоревич, – спросил я, – общаясь с вами, складывается ощущение, что вы достаточно умный человек. Кем вы были там, на Земле?

– Спасибо за лестные слова, – усмехнулся Мельников. – А кем был… сложный вопрос. Был мужем, отцом, дедом, человеком в конце конов.

– Ну вы же поняли вопрос.

– Если ты про профессию, то когда-то я был научным сотрудником одного института, и немного преподавал. Затем Союз развалился, никому мы стали не нужны, и начались мои мытарства. Кем я только не работал – даже фруктами на рынке торговал. Помню, начальник у меня был из Армении, Варданом звали, суровый мужчина, но платил исправно.

– Нелегко пришлось?

– Нелегко пришлось, когда жена заболела, – тяжело вздохнул Мельников, – но то дела далеких дней, сейчас я уже десять лет как на пенсии. Внуков нянчил пока не выросли, огород опять же.

– По вам не скажешь.

– Ну так выслуга, я на пять лет раньше, чем все остальные вышел. Один плюс от работы в институте.

– Что думаете о нашей ситуации? Я сколько не прокручиваю произошедшее в голове, но выхода особого не вижу.

– Знаешь, Максим, есть у меня соображения, что все это, -Мельников обвел рукой деревню, – искусственное, как и мы сами.

– Что вы имеете ввиду?

– Ты в себе никаких изменений не чувствуешь?

– Да не особо, – я попытался прислушаться к собственному телу, но действительно ничего нового не заметил.

– Молодость – великий дар не замечать того, как стареет твое тело. Когда тебе двадцать, пусть даже тридцать, то такие мелочи как хрустящие колени или боли в спине обходят стороной, а я уже сполна испытал на себе все прелести старчества, но вот что я тебе скажу. С самого утра, как очнулся, я не чувствую болей ни в спине, ни в сердце. Мало того, так еще и подвижность к конечностям вернулась. Максим, я помолодел лет на двадцать, хотя выгляжу также, как и вчера.

– Все равно не понимаю. У вас улучшилось самочувствие и поэтому вы считаете, что все здесь – ненастоящее.

– Немного не так. Настоящее, но искусственное. Это не мое тело я за шестьдесят пять лет слишком хорошо его изучил, чтобы ошибаться.