Побродил по коридору и, не найдя другого места для сидения, уселся прямо на подоконник. Линетта поморщилась, подумав о том, сколько пыли собрали его светлые брюки и во что теперь превратились документы, смятые в заднем кармане.

– Присядешь? – щедро предложил лорд. – Я подвинусь.

Она уверенно покачала головой.

– Спасибо, обойдусь.

Тот беспечно пожал плечами.

– Как хочешь.

Вчера в разговоре с Дорнаном Лина назвала лорда безбашенным, но сейчас, глядя на него, поймала себя на другом подходящем ему определении – непосредственный. Как ребенок, который ведет себя так, как ему вздумается, еще не ведающий ни норм поведения, ни стеснения. Но если у детей подобное качество умиляет, то ведущий себя так взрослый… Да, именно что доводит до нервного срыва остальных взрослых.

Лина обняла себя руками и подошла ближе. Айрторн заинтересованно приподнял брови.

– Что ты ему сказал? – спросила она, на всякий случай обернувшись на комнату дежурного, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает.

– Кому именно? – Лина уставилась на него, не моргая и не собираясь пояснять очевидное. – Ладно, я понял. – Лорд закатил глаза. – Глава сказал, что черным магам в Прибрежье не принято носить светлое, и настоятельно, – выделил интонацией слово «настоятельно», – рекомендовал мне… э-э… пересмотреть свой гардероб.

– А ты?

– А я напомнил, что белые маги не носят серые мешки лет уже этак двадцать.

– И? – не отставала Лина. Да, Ризаль, как и многие его ровесники, был не готов расставаться с традициями, и да, ответ наглого лорда был довольно-таки хамским, но она слишком уважала начальника, чтобы поверить, что тот вызверился из-за такой мелочи.

– И сказал, что в уставе форма одежды обозначена как свободная. – Айрторн развел руками.

Устав, отчетность – это же больное место Ризаля. Большего педанта трудно себе представить.

– А он? – обреченно уточнила Линетта.

– Достал устав.

– И-и-и? – Она неосознанно подошла к подоконнику еще ближе.

– Да откуда я знал, что у него триста пятнадцатая редакция! – воскликнул Айрторн, и Лина инстинктивно отшатнулась, сама не зная: от голоса, прозвучавшего неожиданно громко, или от осознания масштаба бедствия.

– А поправка про форму…

– В триста семнадцатой, – охотно подсказал лорд. – Двадцать пятый пункт, третий подпункт. – Лина моргнула. – Что? У меня был хороший наставник и хорошая память. В смысле есть, а не была, – поправился собеседник, сообразив, что утверждение о хорошей памяти в прошедшем времени характеризует его не лучшим образом.

– Вот че-е-ерт! – простонала Лина.

Одно дело – напортачить, нахамить, возразить Ризалю. И совсем другое – ткнуть его носом в то, что он в чем-то не компетентен.

– Что, все так плохо? – живо заинтересовался Айрторн.

Чудесно. Все просто чудесно. Не считая того, что Ризаль теперь лишит всех премии, потратив средства на печать обновленной версии устава, затем раздаст всем по экземпляру, заставит вызубрить и будет проверять. После такого унижения – уж точно с особым рвением.

– Увидишь, – мрачно пообещала она и отошла от напарника подальше – еще наобщается. Хотя, по правде говоря, уже. По горло.

Ризаля стало даже жаль – вот же удар по самолюбию. Но себя и остальных коллег было жальче. Даже Лукрецию и Ренье.

– Эй, где вы там?! – подал из своей каморки голос дежурный.

Не оборачиваясь на лорда, Лина первой направилась к распахнутой двери. Айрторн спрыгнул с подоконника и поспешил следом.

– Держите, – дежурный, кажется, Генц (с братом-близнецом они работали посменно, и Линетта постоянно их путала), протянул ей, как первой подошедшей, тонкую стопку бумаг с прицепленным сверху маленьким листочком с адресом. – Распишитесь, – пододвинул толстую книгу – журнал регистрации.