И я нашла этот латунный примус в ветхой картонной коробке, обмотанный какой-то допотопной тряпкой, но зато в полной исправности. Хорошо, что у меня был опыт обращения с примусом и керогазом, когда я жила у своей бабули Лизы! Нашлась игла от этого примуса на дне коробки. Я прочистила форсунку, залила в резервуар керосинчику и…

Я варила этот борщ четыре часа на прымусе, который, ввиду керосинового духа и копоти, установила на балконе, выходящем на улицу Фришман, в центре Тель-Авива. И этот сюр происходил в канун Песаха, в конце двадцатого столетия…

Шошаны уже нет на свете. Она дожила до 94-х лет. Я ведь иногда ей звонила, пока она отвечала. А однажды мне ответил мужской голос и сказал, что Шошана умерла.

Где-то год назад я проходила мимо того дома, подняла голову и увидела на балконе детскую коляску…

У моей подруги Софы собиралась богемная компания, в которую каким-то образом, где-то на каких-то посиделках на очередной кухне затесалась и я. Меня там держали за малышку, потому что все были старше меня как минимум лет на пять, а то и больше.

Мы читали Вознесенского, Эдгара По, Гумилева, Цветаеву и Ахматову… Ваха Квиридзе пел под гитару Высоцкого и Окуджаву, мы ходили на выставки импрессионистов, а потом до сорванного горла спорили на кухне у Софки (она жила одна, без родителей) под «Рислинг», кофе и сигареты. Туда Вика привела Сашу и две недели я, немая и несчастная от свалившейся на меня мýки, не смела поднять глаз на этого полубога. Ну и не ходила бы на эти вечерние посиделки… Так нет! Ходила, как на работу. Через две недели закончилось Викино счастье и началось моё. Потому что Саша, как сейчас говорят, на меня «запал». А я, дура, этого не знала. Ну, как вы понимаете, от моей бабушки скрыть что-то было просто невозможно.

– Это шо такое, я спрашиваю? – кричала она. – Нет, шо это такое? Это глаза или это фары освещать тёмные переулки, где ви будете гулять с этим твоим «шлимазлом» (недоразумением – идиш) Сашей?! Это так девушка сейчас идёт выйти с молодым человеком, а, я вас спрашиваю? Это вот тепер называется скромная баришня? Ой, «вэйзмир» (боже мой – идиш), какое шастье, шо твои родители тебя не видят! Я не знаю, шо могло бы быть, бедный твой папа, мой сынок, и бедная мать твоя! Ты же ж в гроб их загонишь, если они, паче чаяния, увидят этот Содом с Гоморрой на твоём лице! Иди немедленно умойся и расчеши этот сеновал на своей дурной голове! Шоб я так жила, как это красиво! Не смей так на меня смотреть, бесстыжая, стыд и срам! Как порядочный мальчик может пройтись рядом с такой… Нюся, Нюся (это дедушке), иди уже посмотри на эту гопницу! Ты видишь, как она виглядит? Что скажут соседи?! Нюся!

– Оставь девочку в покое, Аделя, сердце моё! Сейчас у них в моде краски на лице. Пройдёт…

– О! Теперь я знаю, в кого она такая! В твою родню, шоб они были все здоровы и счастливы на многие годы, тока не рядом с нами! А я думаю, шо такое? Почему моя внучка совсем не похожа на меня? Так потому, шо она похожа на тебя! Слава богу, что у нас сыновья. Ой, я даже боюся думать, шо могло бы вийти с дочерей, не про нас будь сказано!