Хелен Лимонова Лимонник. По материалам израильских литературных вечеринок. Выпуск 3 читать онлайн страница 10

«О, вот ты и попался на вранье! – заорал притихший было отец Моше. – Не могла иметь детей? А твой сын, которому мы сегодня спасли жизнь?!»

«Это не мой сын, – ответил Бартов. – Это Лулек».

Кажется, тишина, наступившая после того, как раввин закончил свой рассказ, никогда не прекратится, будет греметь вечно. Я, наконец, заставляю себя посмотреть на часы. Ну конечно же, мой автобус давно ушел, а следующий неизвестно, когда будет, и будет ли. Да и черт с ним!

Диана Беребицкая

Игры

Все вам игра.
Вселенная – юлой
Раскручивает новые таланты
И строит их поротно, попалатно,
И гениев – сугробы намело.
Катаются – кому возить не лень —
На саночках, а могут смазать лыжи,
Или гонять очкариков и рыжих,
Или еще какой-нибудь бобслей…
Надежды погремушка зазвучит,
Но нет игры беспомощней и жальче,
Похожий на тебя упорный мальчик
Найдет пароли, подберет ключи.
Он выложит в космический Youtube
Беды и вдохновенья злые пазлы
И выдавит из тюбика, как пасту,
В горсти сжимая пластик,
Жизнь мою.

Не сладить

Проснись и прикоснись.
Что может быть прекрасней:
Из тёмной неги снов всплывать к твоим губам?
…Казался ты вчера и властным, и опасным.
Насмешлив. И ладонь шершава и груба.
Одёрнешь, отсечёшь забывшуюся нежность,
Чтоб отстоять в боях сиротство и броню.
Пусть трепет и восторг в моем дыханье брезжат,
Ты будешь слеп, и глух, и холоден к огню.
И будь. И черт с тобой!
…Медлительная сладость
Расходится от губ – кругами по воде.
Ты знаешь, что тебе со мной уже не сладить,
И рук не отпустить,
И далее – везде.

Парижу

Пасмурный, сизый, сиреневый,
Снившийся… Как ты живёшь,
Мой поседевший до времени,
Нетерпеливый Гаврош?
Пылкий, циничный, прижимистый,
Даром что нынче богат,
Вдруг – невозможным транжирою —
Вечер бросаешь к ногам.
И обольстительно-ласково
Тайны касаешься: той,
Что бережет за подвязкою
Каждый балкон кружевной,
И притворившийся крышею
Брошенный рыцарский шлем,
И пешеход, оступившийся
В свет Елисейских полей.
Страстью безудержной, душною,
Вышедшей из берегов,
Шторами скромно притушенной
Или бесстыдно нагой
Свет изливается, пенится,
Соткан из солнечных струй,
Лёгким, игристым и перистым
Все наполняет вокруг,
Будто разгадка. И символом
Сказки без тьмы и потерь —
Башня – на старте, бессильная
Прочь от тебя улететь.

Вина

А. Ш.

Луны лекарственно-желтые
Не помогают уже.
Тянется, ластится шелково,
Шарит в кромешной душе,
Ширится, щерится, щурится, —
Корчишься, словно прошит, —
Света голодное щупальце,
В сердце врастающий шип.
В простыни мертво впрессованный,
Комкаешь грубую бязь.
Не отпускает бессонница,
В ворот у горла вцепясь.
Стражем мучительной участи,
Казни не зная иной,
Вяжет силками паучьими,
Смертной, кандальной виной.
Зреет под лунными линзами
Знанья безжалостный яд:
Будешь полжизни зализывать
Совести рваной края.

Отдаляясь

Блекнет радость, изливаясь вслух,
Дно лизнув, пустым приходит невод,
И слетает тополиный пух
Призраком утраченного снега.
Как густеет время – никому…
Мутны зеркала, крошится кашель,
Лица удаляются во тьму
Семенящей поступью монашек.
Под шагами чувствуешь подлог.
Только небо звездно дышит в темя,
И дрожит под ребрами иглой
Чистота пронзительной потери.

Девальвация

И куда же ты денешь
Истрепавшее рот
Дореформенных денег
Суррогат-серебро?
Не возьмут ни в уплату,
Ни взаймы, ни в залог.
Можно слово оплакать:
Вышел срок.
Тычешь чертовой тыщей
Бесконечных причин.
Не трудись – не отыщешь,
Замолчи.
Нет решения, кроме
Сургуча – на уста.
Ты упрям и нескромен,
Ты достал.
В поздних поисках сути —
Не суметь, не найти! —
Душу высказал всуе
И затих.
И пригубил, бессильно
Опускаясь на дно,
Золотое: «Спасибо,
Зачтено».

Маргарита Сливняк

Краткая проза

Дверь

I

Вечер. Я гуляю кругами вокруг Харсины. Это небольшой район города Кирьят-Арба, что возле Хеврона. Расположен он на холме, и его другое, древнее название Рамат-Мамре – Возвышенность Мамре. Здесь когда-то жил библейский Авраам. А сейчас здесь живут мои родители. И я у них в гостях. Не то чтобы мне очень нравилось обходить Харсину по вечерам – на улицах пусто, лишь нависает громада арабского Хеврона, да посверкивает шоссе внизу, да неясно маячат Иудейские горы, да пахнет полынь…