Против ты, чтоб рок жестокий
Крылья гнул, выю душил».
«Ты поэт мне в мысли глянул, —
Ворон каркнув, отвечал. —
За советом я нагрянул!» —
Вновь картаво прокричал.
«Ты скажи, как стать мне чёрным?
Слиться в небе с вороньём,
Или слыть птенцом покорным,
Иль в мечтах быть соловьём!»
«Что сказать тебе, ворона,
Я ответил мудрено,
Белым, как зимою крона,
Видно, быть тебе дано.
Мы с тобою, ворон, схожи,
И в моей я стае бел,
Средь людей, вдали прохожий,
К ним давно я охладел.
И живу, от розы Мира,
Скорбью в сердце затаясь,
Лишь с небес трезвонит лира,
Чрез божественную связь.
И судьба мне быть изгоем,
Стать невидимым толпой,
После смерти слыть героем,
Вот удел мой роковой».
Так ответил мудрой птице,
Я в таинственной ночи,
Но тревожил блеск зарницы,
И неясный треск свечи…
Тут безмолвно клювом птица,
Постучала мне по лбу,
Что-б от сна смог пробудиться,
Сон поведав наяву.
Дух времени
Средь улиц, дымных городов,
В глазницах сводов мрачных башен,
Бездомный дух искал свой кров,
Изгнанник рощ и чёрных пашен.
Ропща, бродил он среди стен,
Как скорби тень, в объятьях ночи,
Как мотылёк, попавший в плен,
К лучу фонарному, обочин.
Был дух мятежный, одинок,
Среди смердящих духов Мира,
Искал в земле Добра исток,
Как вдохновенья ищет Лира.
Не находя, летел в лазурь,
Где, легкокрылый и свободный,
Парил среди безумья бурь,
Как ангел бога первородный.
Там красота его влекла,
Из мглы порочной и бездушной,
Амброзьей огненной текла,
Искрилась россыпью жемчужной.
И дух времён, восстанья дух,
Не покорился тьме столетий,
Среди забвенья и разрух,
Он сохранил стремленья эти.
Настанет час – и прорастут,
Из зёрен звёздных эволлюций,
Ростки открытий чудных тут,
В потоках умственных поллюций.
Элизиум
Сплетают лианы джунгли,
Вершины, моря скрывают,
Костры, исторгают угли,
Звезда на рассвете тает.
Игра – апогей природы,
Крутящая сфера мира,
Где пляшут стада, народы,
Змеёю, под жест факира.
Повсюду звучат удары,
Набатных годов мирозданья,
Потопы, чума, пожары,
Народам несут страданья.
И это приметы боя,
Апостолов с Трисмегистом,
Эпоха идёт Героя,
Погибель неся нечистым.
Пусть в вихре кровавом битвы
Поверженный сгинет дьявол,
Христу, вознесут молитвы,
Пророки, волхвы, и Саул.
Восстанет титан народов,
Прольются потоки счастья,
Под гнётом зыбей небосводов,
Любовь облачится властью.
Наполнятся божьим Светом,
Вселенских пространств дороги,
По ним со святым Заветом,
Пойдут, созидая, боги.
Бросая зерно на звезды,
Рождая истоки Рая,
В них птиц поселяя в гнёзды,
Зверей размножая в стаи.
Идея сакрального Мира,
Сокрытая тайно в Разум,
Струит из зыбей Эфира,
В Элизий любовным газом.
Стон
Посвящаю Оле Романовой,
которая стала первой жертвой
терракта «Норд-Ост»,
и также другим убиенным
заложникам.
Идет девчонка в куртке тёмной,
Шагает твёрдо, не дрожа,
К двери неярко освящённой,
Туда, где к смерти лишь межа.
Лицо сокрыто капюшоном,
На нём тревога синих глаз,
И в муке сердце рьвётся стоном,
За всех за них, за всех за нас.
Она исчезнет в полумраке,
В фойе, за дверью навсегда,
А следом в газовой атаке,
Придёт жестокая беда.
Октябрь сырой зальёт слезами,
Колонны мрачных серых лиц,
И будет виден над домами,
Летящий клин из белых птиц.
Спаситель
Стопы лижут тропу,
Я иду на судьбу,
Сердце стынет в ладони,
На обугленном лоне.
Эй! Кто там впереди!
Скорбь мою уведи,
Вот из глаз бьёт поток,
Вместо слёз кровоток.
Средь агоний и мук,
Распахну сотни рук,
Робким силы отдам,
Буду тихим как храм.
И израненной птицей,
Стану в небо стремиться,
Расцвету на лугу,
Розой яркой в пургу.
И святым небесам,
Дам приблизиться к вам,
А потом улечу,
В мир, где жить я хочу.
«Ты как буря, как стихия…»
Душе праведника
Ты как буря, как стихия,
Совершаешь свой полёт,
И тебе, тебе стихи я,