– Ах вот как? – Геннадий Юрьевич посмотрел в лицо своей дочери. Весь ее вид говорил о том, что спорить с ней бесполезно.

– И с чем это связано? Неужто кто-то появился в Уфе? – Говоря это, Геннадий Юрьевич сделал особый акцент на слове «кто-то». – Не зря же ты все лето там провела. – Отец пытливо буравил своим строгим взглядом дочь.

И вот тут Эльза встала перед выбором… Если бы она сказала правду, зная характер отца, то ни при каких условиях его бы эта правда не устроила. Более того, сгоряча он мог сделать все, чтобы воспрепятствовать ее отъезду. Подумав, она решила ничего не говорить насчет Эдварда.

– Бабушка совсем уже старенькая. Я переживаю за нее. Нельзя ей там одной, а сюда она ни за что не переедет. Да ты и сам об этом знаешь, сколько раз уже ее уговаривали…

– Значит, бабушка. Столько времени она обходилась без тебя, а тут вдруг…

Тут Эльза, почувствовав укол от упрека и испытывая некоторые угрызения совести за то, что так бессовестно прикрылась любимой бабулей, заплакала. Геннадий Юрьевич, зная доброе сердце своей дочери, обнял ее.

– Ну, не плачь. Это я сгоряча сказал. Я же знаю, как ты любишь Галину Марковну.

Он стыдливо стал тереть свои предательски намокшие глаза.

– Эльза, я не знаю, что тебе сказать. Всю жизнь ты послушно делала все, что от тебя требовала твоя семья. И ты всегда слушалась меня. Но, видно, пришло время, когда мои советы тебе стали не нужны. Ты сама лучше знаешь, что тебе нужно и как правильно тебе поступить…

– Как ты и учил: нужно правильно расставлять приоритеты.

Геннадий Юрьевич обнял свою дочь. Больше отговаривать ее от поездки он не пытался, и хотя все его существо противилось этому решению, настаивать на своем он и не думал. Отец дал возможность Эльзе самой решать, как ей жить дальше…

Когда Эльза договаривалась по телефону с Эдвардом о своем приезде, самую главную новость она ему не сообщила, решив сделать ему новогодний сюрприз. Она просто сказала день и время своего прилета.

Эдвард ликовал от счастья.

– Я хочу встретить тебя в аэропорту!

– Нет, Эдвард, я хочу, чтобы ты ждал меня дома. Я уже заранее заказала себе такси.

– А вдруг все машины будут на вызове?

– Не Будут! За те деньги, что я им перечислила на счет, они должны везти меня уже от самой Москвы!

– Эльза, неужели мы встретимся? Я так соскучился! Мне так тебя не хватает! Я вспоминаю наши ночи…

– Ах, так! Значит, я тебе только для этого нужна?!

Повисла пауза. Эльза, слегка обидевшись, держала трубку у уха и угрюмо молчала.

– Когда я утром просыпаюсь, – вдруг заговорил Эдвард, – первая моя мысль – проснулась ли в этот момент ты. Конечно, я не могу знать этого наверняка, но на всякий случай говорю про себя: «Доброе утро, моя Эльза!» Когда я принимаю душ, я представляю, что ты стоишь сзади и трешь мне спину. А когда я на кухне тянусь за чашкой, чтобы сделать себе горячий напиток, то по инерции тянусь сразу за двумя, в мыслях представляя, что сейчас ты войдешь и сядешь со мной за стол. Проезжая мимо тех мест, где мы с тобой гуляли, я невольно притормаживаю и вспоминаю наши встречи. А вечерами, когда нахожусь один в квартире, я пытаюсь представить, чем в этот момент ты можешь заниматься. Иногда я вижу, как ты, склонившись над книгой, читаешь; иногда, покусывая ручку, пишешь очередной конспект…

– Или глажу пальцами твой фотопортрет… – добавила Эльза.

– Эльза, я люблю тебя!

– А я люблю тебя…

Наступило двадцать девятое декабря. В суматохе Эльза позабыла о самом главном – не успела вызвать московское такси заранее. Ее попытки вызвать машину сейчас не увенчались успехом. Во всех таксопарках она слышала один и тот же ответ: «Свободных машин нет!»