– Один за всех.

– И все за одного.

С этими словами два мушкетера пошли реализовывать свой план.

* * *

Заставив Миледи съесть яблоко, Атос помог ей сесть на коня, после чего супруги продолжили путь. Неоднократно Атос винил себя в непродуманности своего плана. Он предполагал, что они быстро доберутся до его имения, но теперь осознал, что до темноты они не успеют доехать. Миледи пыталась скрыть свою тошноту, но граф следил за каждым ее движением, как ястреб, чуть замечая изменения в ее лице, сразу предлагал сделать остановку. Сначала Анна сопротивлялась, говорила, что с ней все в порядке, но потом и сама поняла, что не может продолжать в том же духе. К вечеру Атос принял решение остановиться на ночлег в лесу. Не лучший вариант, но альтернатив было не много. Либо они отдохнут, либо она упадет в обморок по пути. Он честно пытался лелеять в себе ненависть к супруге. Напоминал, что если бы она была обычной женщиной, а не существом без совести и морали, он бы не оглядывался по сторонам в ожидании увидеть друзей с оружием, направленным на него, но когда он отмечал ее бледность и слабость, волнение и нежность брали верх над злостью.

Разведя костер, чтобы Анна не мерзла, граф расстелил свой камзол на земле и предложил Миледи лечь на него.

– Я не фарфоровая кукла, это не первый мой привал в лесу, – возразила она. Ее начало злить беспокойство мужа, как и вся эта ситуация. Если бы она не поддалась страсти в таверне, сейчас она могла спокойно сбежать. А так она вряд ли останется в сознании, даже если получится уйти подальше в лес. Ей хотелось плакать, кричать, но сил было только на то, чтобы слабо возразить Атосу.

– Вам плохо, это совершенно очевидно. Будучи вежливым мужчиной, я не могу позволить вам страдать сильнее необходимого, поэтому послушайте меня и ложитесь, – очень терпеливо проговорил Атос.

Это спокойствие графа было показным, он все больше нервничал, волновался по поводу здоровья Миледи, чей вид демонстрировал, что она держится исключительно на силе воли. Еще немного, и она просто упадет, синяки под глазами стали более очевидными. Он видел, что состояние Миледи не позволяет ей продолжать путь далее, и это и злило, и пугало его. Весь его план был импровизацией. Он не думал о том, что сделает, когда увезет ее в поместье. Возможно, лучше было дать ей покинуть Францию и сказать друзьям, что они разминулись. Не помешай он ей в этом, сейчас ее здоровью ничего бы не угрожало. Он чувствовал, что усугубил и без того непростую ситуацию. Само поместье было в запущенном состоянии, он не был уверен, что оно сейчас пригодно для проживания (все-таки много лет он не появлялся там).

Анна выругалась на английском и легла на его камзол, плотнее кутаясь в плащ. В данный момент ненависть к графу преобладала, поэтому, отвернувшись от него к огню, она язвительно добавила:

– Конечно, сделали свое черное дело, а теперь вспомнили о вежливости.

– Анна… – начал Атос, но остановился. Что он мог добавить? Действительно, он был непоследователен и неосторожен. Сейчас они оказались в этой ситуации по его вине.

Миледи стало неловко, что с ней происходило крайне редко. Оливье до сих пор находился во власти убеждения, озвученного ею в таверне. Да и ссориться с единственным человеком, желающим помочь, было не в ее интересах.

– Вы не виноваты. Я могла остановить вас, если бы хотела, – миролюбиво заметила она.

– Не пытайтесь меня успокоить, – озвучил Атос мягко. Он лег рядом на землю, чуть в стороне от нее. – В этом нет необходимости, я не причиню вам зла, можете быть спокойны.

– Тогда я сорвалась на вас, так как мне было неловко, что я повела себя подобным образом. Вы не сделали ничего из того, что я не хотела. И это меня разозлило.