* * *

Когда все закончилось, Атос тяжело вздохнул, глядя в потолок.

– Сударыня, – прохрипел граф, но сразу запнулся.

Что тут можно добавить? Разве можно вернуться к тому, что было, к угрозам, равнодушию после того, что только что произошло? Слияние с ней было сродни одержимости, он погрузился в мир ощущений, чувств, его израненная душа начала испытывать всю гамму переживаний, он был как слепой, который после чудесного снадобья прозрел и теперь щурился от яркости мира.

Миледи Винтер тем временем успела привести свою одежду в порядок и, воспользовавшись смятением мушкетера, уже подбежала к двери. Обернувшись на мужа, со злой издевкой в голосе проговорила:

– Что же вы, граф? Разве не будете угрожать, запугивать более? Или теперь, когда вы воспользовались моим телом, вам достаточно моего унижения?

Атос подскочил в постели, как если бы она выстрелила в него.

– Что вы несете? Я ни к чему вас не принуждал! Вы сами этого хотели, а теперь смеете…

– Смею, благородный граф, смею, вы только что целились мне в голову своим оружием, конечно, я не сопротивлялась, страх и ужас сковали меня.

Тембр голоса всегда был самым мощным оружием в руках умелой шпионки, сейчас все нотки показывали возмущение, даже ужас от произошедшего.

Если бы можно было спросить у Анны, к чему был этот спектакль, она сама бы не нашла ответа. Она умела пользоваться своими женскими чарами, чтобы добиться желаемого от мужчин, но чаще всего она была отстранена эмоционально. То, что произошло между ней и мужем сейчас, было страстью, подчинившей ее саму. Ей давно уже не было так хорошо с мужчиной. Вспомнились те несколько месяцев супружеской жизни, Оливье тогда заботился, чтобы ей было хорошо в альковных делах, он не был эгоистичным, как большинство мужчин. И сейчас… Миледи поймала себя на мысли, что если бы Атос не был ее врагом, противником планов кардинала, она бы обязательно насладилась свиданием с ним.

Но вот так сдаться без всякого умысла? Непозволительно! Ей ведь не шестнадцать лет уже, заслужить ее внимания пытались видные мужчины Англии и Франции, сам король одаривал ее бриллиантами и жемчугами намедни. А она взяла и позволила какому-то мушкетеру поиграть с ней в этой грязной таверне, как с гулящей женщиной. Да, технически он так же граф и ее законный муж, но, по мнению Анны, это право он потерял, повесив ее на той злополучной охоте.

Атос тем временем становился бледнее и бледнее. Даже зная лживую натуру супруги, изучив ее злодеяния с момента ее службы кардиналу, он поймал себя на мысли, что он действительно мог воспользоваться ее страхом перед ним. Ведь он видел, как она вжалась в стену от испуга при его появлении, ужас олицетворял все в ее взгляде и действиях, а он ведь действительно еще и целился ей в лоб. Что, если она настолько боялась его гнева, что не решилась сопротивляться, когда поняла, что он ее желает? Вот черт! За эти годы он держался в стороне от женщин, чувство вины за содеянное, предательство и ложь любимой женщины, казалось, навсегда отвратили его от плотских желаний. Что, если от длительного воздержания он выдал желаемое за действительное? А ее просьбы остановиться принял за стоны и ответную страсть? Тогда он повел себя как самый омерзительный представитель своего пола, как обычный насильник, пользующийся слабостью женщин.

Мужчина схватился за голову. Нет, нет, чтобы он напал на Миледи, на Анну, физически более слабую, чем он, так низко мушкетер еще не опускался никогда. Сейчас мысли о документе кардинала, безопасности друзей не приходили ему в голову, все, о чем он мог думать, – что он напал на свою жену.