– Мамочка до тех пор трепала им нервы, пока они наконец не продали ей пустующий дом на краю города, – хитро улыбнулся Мэт. – Если ей в голову что-то взбредёт, она не отстанет.

Похоже, жители Бонсдейла – большие симпатяги. Лилит уже собиралась спросить, что это за история с Хэллоуином и туристами, как вдруг краем глаза увидела какую-то тень, от вида которой её пробрал озноб.

– Это… это остров Святого Нефелиуса?

Над морем мрачно возвышался чёрный остров. Не было видно ни маяка, ни приветливых огоньков, которые встречали бы путников во тьме. Только в самой высокой точке острова, на вершине скалы, из окутывающего остров колеблющегося тумана изувеченным пальцем торчала крепостная башня с зубцами.

Элеонора проследила за взглядом Лилит.

– Жуть, правда? Остров мрака. Гробовая тьма древней земли, которая под покровом ночи хранит тайны зла. Чувствуешь, Лилит? Чувствуешь, как она обращает на нас свой холодный взгляд? Она тянет свои окоченевшие пальцы к каждому, кто к ней приближается, страстно желая уничтожить всю радость и счастье в его сердце.

При этих словах Элеоноры у Лилит мороз по коже пробежал. Они прозвучали мрачным пророчеством. Лилит ощутила острое желание никогда не приезжать на этот остров. Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться дома в Лондоне и улечься в свою уютную постель.

Увидев бледное лицо Лилит, Элеонора замерла как громом поражённая.

– Это было хорошо или нет? Этот пассаж о мраке и счастье непременно нужно записать. Где мой ноутбук?

Она поспешила к своему багажу.

– У мамы сроки поджимают, потому что близится день сдачи книги, – пояснил Мэт, посчитавший необходимым извиниться за мать.

– А сколько она уже написала?

– Ну, с этим пассажем теперь, вероятно, предложения четыре.

– Ой!

– Не беспокойся, она справится.

Взгляд, который Мэт бросил на старательно печатающую мать, был слишком хорошо знаком Лилит. В нём читалось сожаление, смешанное со стыдом и сочувствием, которые испытываешь только к горячо любимому человеку, живущему, кажется, в совершенно ином мире, нежели ты сам. Йозеф Паркер был по-своему не менее странным, чем мать Мэта. Например, он часто читал подругам Лилит длинные вдохновенные лекции по истории Англии, совершенно не замечая, что девочки предпочли бы остаться одни, чтобы поговорить о таких действительно важных вещах, как школа, мальчишки и мода. Лилит точно так же посмотрела на отца, когда две недели назад он ворвался к ней в комнату, взволнованно крича, что она опаздывает к зубному. Она была записана на предыдущий день и сама ездила в клинику на автобусе.

– Я понимаю всю эту историю с твоей… – начала она объяснять Мэту, когда паром сотрясся от громкого удара, внезапно круто накренился и вновь выпрямился с металлическим скрежетом. Прозвучало это пугающе по-человечески, как стон раненого.

– Что это было? – задохнулась Лилит. – Мы что, напоролись на риф?

Мэт тоже побледнел, однако сумел её успокоить:

– Мы уже испытали это в нашу прошлую поездку на остров. Капитан говорит, что прямо перед островом есть отмели и водовороты, которые слегка встряхивают паром. Он уверяет, что это абсолютно нормально.

Для Лилит это звучало вовсе не нормально. Паром вновь качнуло в сторону, на этот раз с такой силой, что весь кораблик содрогнулся.

– Ка… кажется, меня тошнит! – пролепетала Лилит.

Она никогда не слышала о том, что отмели и водовороты в состоянии наносить кораблю такие удары.

Она испуганно вцепилась в край стола, а Элеонора протянула ей гигиенический пакет.

Однако Мэт, судя по всему, оказался прав. Всего несколько секунд спустя паром уверенно пришвартовался в порту.