– Ну и что ты увидела, что?
Инга беспомощно моргала и отрицательно качала головой, словно не желая соглашаться с происходящим, а потом уставилась себе под ноги. Марина тряхнула ее за руку.
– Она посмотрела на меня – эта мертвая кукла, – подняв голову и заикаясь, пробормотала Инга.
– Как это?
– Вот так: опустила голову и посмотрела. Потом улыбнулась – как хищный зверь. Страшно.
– Ха, – холодно кивнула Марина. – Ха-ха.
– Представь себе.
– Очень смешно.
По лицу Инги уже катились слезы отчаяния.
– Я видела: все так и было. Было, Маринка! Было! – От нее, всегда стойкой, волевой, натянутой как струна, ждать такого не приходилось. – И теперь мне страшно. А знаешь, что самое плохое? Я тебе говорила: моя прабабка Агафья ведуньей была. Видела то, чего другие не видели. А бабка моя, Людмила, говорила, что ей этот дар не перешел, и дочке ее, матери моей, Наталье, тоже не перешел, а ко мне перешел.
– Ну помню, ты говорила. А дальше что?
– Мне этого тыщу лет было не надо, этого дара. Но я могу видеть! Так, вспышками. В детстве однажды смерть своего деда увидела, как дом соседский в деревне сгорит – тоже. И сейчас я увидела. Но другое совсем…
– И что же ты увидела?
– Это был демон в женском обличье – там, за стеклом. Он готов убить каждого, кто поймет его. Заглянет дальше, чем положено человеку. Планы у него большие на этот мир. Вот что я увидела.
– Столько всего сразу?
– Это наитие, понимаешь? Торкнуло меня.
Тут уже, хоть и чуя неладное, вознегодовала Марина:
– Хватит! Вызовем такси и поедем домой.
– Поедем.
– Примешь у меня душ. Вина горячего выпьем.
– Нет, я хочу к себе, – замотала та головой. – Курнуть хочу. У меня дома заначка.
– Уверена?
– Да.
– Как скажешь.
Под козырьком Марина вызвала такси. Дождь шел на убыль. Все это время девушки молчали. Главное было сказано. Каждая переживала свое. Говорить не хотелось. Быстро подъехавшее такси оказалось спасением. Они пробежали до машины, прыгнули в салон. И опять молчали, пока Марина не высадила Ингу у ее дома.
Когда Марина Зорькина поднималась по лестнице, мысли ее путались. Ненормальный Владислав, оказавшийся эстетом-извращенцем – да просто дураком, влюбившимся в куклу, – психоз лучшей подруги, страшная гроза, свалившаяся на их головы, все это издергало ее сердце и затуманило голову. Дома она выпила остатки вина. Потом долго не могла уснуть, но усталость, как это часто бывает, одолела вдруг разом, навалилась и унесла ее в кромешную темноту забытья.
Утром Марина пришла в институт совершенно разбитой. Лекции проходили мимо внимания, ее даже пару раз окликали преподаватели, но в голову ничего не лезло. Кроме нелепых и дурных мыслей.
В обед Марина позвонила Инге – справиться, как там подруга. Но та не взяла трубку – первый, второй, третий раз. Тогда Марина позвонила в салон тату «Анаконда». «Инга не пришла, – ответили ей, – на звонки не отвечает, клиенты, которым она назначила сеансы, недовольны. Надо быть ответственнее. Пусть так и скажет подруге». Марина пообещала.
Она равнодушно съела суп и пюре с котлетой в институтской столовой. «Бедная Инга, – думала Марина, отпивая чай и глядя в окно на желтеющий сад. – Вот как ее проняло-то…» Но что она там увидела, если такого нагородила? Ведь сама на себя не была похожа. Острое беспокойство закралось в сердце художницы, оно томительно ныло, тревожило каждую минуту, не давало отвлечься. Какая уж тут учеба! Еще раз перезвонила – снова молчок.
«После занятий поеду к ней», – решила Марина.
Глава вторая
Воришка Люся
В тот самый день, когда шел ливень и две девушки на улице зачарованно смотрели на женский манекен в белоснежной шубке, в примерочной кабинке этого магазина осталась запертой воришка Люся. Худышка, она за последние часы много чего надела на себя – дорогие бюстгальтеры, ночные комбинации, юбки, фирменные майки и джемпера, даже пару мужских кожаных курток, от чего сильно поправилась, превратилась в настоящий колобок или, вернее, кочан капусты. Через плечо висела большая спортивная сумка с дорогими сапожками и туфельками-лодочками для самых требовательных модниц, дорогими джинсами для обоего пола. Бедняжка взопрела и с трудом передвигалась.