– Почему бы просто не называть меня, как полагается? Ты же наверняка знаешь мою модель. Так к чему эта фамильярность? – говорить о том, что именно с его подачи я уже давно называюсь придуманным им именем, я не собиралась. Я просто привыкла к этому и все. Так было легче для всех, да и в гетто было бы меньше оплошностей.

– Мне кажется, что ты достаточно умна, чтобы не задавать таких вопросов, – лукаво подмигнув, прошептал Преследователь. – Но если для тебя это так важно – то я отвечу. Хотя могла бы выбрать вопрос и поинтересней. Понимаешь, пока произносишь «Эль один эль один т» – язык поломаешь в трех местах. Куда проще ориентироваться на визуальное восприятие названия твоей модели, которое, если ты наверняка заметила, как раз так и читается – Лилит. Никакой двусмысленной подоплеки или что ты там еще могла нарыть в моем личном деле, чтобы опираться на какие-то иные мотивы, больше нет. Если бы ты не была такой своенравной революционеркой, то у тебя однажды появился бы владелец, который наверняка придумал бы что-то поинтереснее: назвал бы тебя Сарой, или Кристен, или Синди, или просто домработницей, или эскортницей, не важно. Но ты выбрала другой путь, так что довольствуйся, пожалуйста, тем, что есть.

– Считаешь себя моим владельцем? – вздернув бровь, ехидно бросила я, пытаясь за напускной злобой скрыть искренне ликование. Именно на такую долгую тираду я и рассчитывала, а ты так легко повелся.

Мне наконец удалось пробиться через системы защиты планолета, и пусть совсем скоро стороннее вмешательство будет замечено, но они вряд ли успеют что-то предпринять.

– Нет, конечно, я так не считаю. Права на тебя принадлежат корпорации, но я решил, что могу позволить себе хотя бы немного облегчить свою задачу, присвоив вполне логичное имя, – просиял Преследователь, пока я начала постепенно снижать высоту полета.

Если я успею добиться своего, то вы просто не сможете сигануть из люка планолета с высоты пары десятков метров и выжить. Плотная лесная чаща пригорода заброшенного, смердящего радиацией Хироу-сити не позволит вам приземлиться, а там уже старые добрые подвалы высоток и тоннели, и развязки виадуков сделают свое дело, скрыв мои сигнатуры.

– И на том спасибо, – ухмыльнулась я, чутким слухом уловив кипишь в кабине пилота. – Никогда не планировала стать чьей-то собственностью, твоей – тем более.

– Сэр, я теряю управление над планолетом! – раздался испуганный клич пилота.

– Твою мать, «Парадигма» еще бы запряженную лошадьми повозку за нами прислала! – чертыхаясь и понося своего работодателя на чем свет стоял, пошатываясь от тряски, Преследователь отстегнул ремень и вместе с Мэтью, миротворцем, которому он совсем недавно двинул по челюсти, двинулся в кабину пилота.

Лучшего исхода и предположить нельзя было. Пока Преследователь ругался с пилотом, осыпая старый планолет грязными ругательствами, я взломала систему, отвечающую за пристегнутые ремни. Пряжка дернулась, но я успела вовремя поймать ее застегнутыми в наручники кистями рук. Дело за малым.

Под пристальные взгляды оставшихся в грузовом отсеке перепуганных от тряски миротворцев, я нарочито медленно, до непозволительного выреза расстегнула ворот рубашки правой рукой, левой придерживая ослабленный ремень. Мужчины – они и в Африке мужчины, а томный вид чертовски красивого андроида-девушки, поправляющей блестящие каштановые локоны, им всегда было нечем крыть, уж кому, как не мне, этого не знать. Они следили за каждым моим движением, даже не заметив, как люк планолета медленно начал открываться на нужной мне высоте. Деревья смягчат падение, а взломанные системы авиатранспорта еще какое-то время я смогу контролировать.