– Тогда приятно вдвойне, – чокнувшись с женщиной стопкой, с истинным уважением во взгляде прошептал Марк под одобрительные аналогичные жесты Марии и Гарри. Я присоединилась к своим союзникам, опустошила емкость, тепло улыбнувшись Екатерине.

Почему-то именно в этот момент я поняла, что в гетто все не так уж и плохо. Да, в большинстве своем его обитатели были сплошь проходимцы и негодяи, только и ждущие, пока мы утратим бдительность. Но было в этой Екатерине что-то такое, что возвращало веру в то, что не все потеряно. Несмотря на суровые условия, которые диктовали правила выживания в гетто, были все же те, кто остался предан своим принципам и считался со святыми канонами гостеприимства. И мне было даже как-то странно обманывать такую радушную женщину, как владелицу этого злачного местечка, которая, в очередной раз убедив нас, что сегодня нам нечего бояться и стоит предаться безудержному веселью, пожелав доброй ночи, удалилась куда-то в свои величественные покои.

– Ну так что? Какой план? – заговорщицки скандировал Гарри, как только силуэт Екатерины растворился в свете мерцающих гирлянд.

Марк, закатив глаза, встал со своего кресла и, кивнув бородатому бармену, уселся рядом со мной, заняв место Екатерины.

– Лилит, пообещай мне пожалуйста, что ты больше никогда не станешь так рисковать, – пока Гарри изобразил легкомысленную гримасу, Мария понимающе кивнула, сверля меня взглядом, а Марк продолжил. – Эти мерзавцы, пусть земля им будет пухом, могли в два счета пристрелить тебя, грязно использовать, ты ведь понимаешь?

– Но ведь не убили же? Не использовали? Значит мой план сработал, – к нам как раз подошел бармен, водрузив на наш стол тарелку с сухариками и целую бутылку из мутновато-голубоватого стекла с горячительным напитком собственного производства.

Мы благодарно кивнули ему, улыбнувшись, но стоило ему отойти, как Марк тут же продолжил свою тираду.

– А если бы не сработал? Что тогда? Прикажешь мне всю жизнь проклинать себя за то, что позволил тебе опять подставить себя под удар? – с горечью проронил Марк, осушив свою стопку.

Мария и Гарри переглянулись, очевидно не разделяя причины негодования всегда хладнокровного предводителя клана. Благо, громкая музыка заглушала наш разговор, да и танцующим под ее ритмы обитателям гетто словно не было до нас никакого дела. И пока я ловила себя на мысли, что моя странная мечта оказаться в эпицентре безудержной тусовки этой забытой Богом дыры невообразимым образом сбылась, в очередной раз удивив меня, вмешалась Мария.

– Лилит знает, на что идет, Марк. Каждый день знает. И не надо сомневаться в ее дееспособности. Она высокоразвитый андроид последнего поколения, а не наивная девчонка, если ты еще не понял, – демонстративно налив себе стопку и осушив ее залпом, буркнула Мария.

– Да что вы говорите! Ты что, умеешь говорить что-то помимо «хорошо», «будет сделано» и «выдвигаемся через час»? – ехидно бросил мужчина, снова наполняя стопки на столе. – Лилит сколько, три года с небольшим, верно? Даже до наивной девчонки по возрасту, как ты говоришь, не дотягивает! Я уже молчу о том, что все андроиды до нее вообще кое-как выживали в этом мире. И, если ты не понимаешь, что с таким безрассудным отношением она рано или поздно повторит судьбу своих предшественников – нам не о чем разговаривать.

Не дожидаясь какой-нибудь реакции от своих собеседников, Марк залпом выпил стопку, горько вздохнув. Мария и Гарри, чокнувшись друг с другом, повторили ритуал, глядя на нас обоих исподлобья, не говоря ни слова.

Я всеми силами пыталась понять, чего это Марк так взбеленился, но не могла подобрать разумных объяснений. Столько раз меня оставляли один на один разбираться со своими проблемами, самостоятельно уходить от Преследователя, на чем я сама всегда настаивала, что теперь этот выпад был гораздо выше моих интеллектуальных способностей. Быть может, отчасти Марк и прав: за три с небольшим года своего существования я просто не способна познать все тонкости человеческой души. Но относиться ко мне как к беспомощному, неразумному ребенку я тоже не позволю.