Выслушивай же меня терпеливо и суди без пристрастия, ибо переживаемое время, вне всяких сомнений, есть время великих чудес и откровений. Представляю себе сейчас, как омрачилось твое чело, и как будто слышу твой голос: «Довольно об этом! Чего еще ждать от такого пророка!».

Хорошо, батюшка! Но вот сейчас я поведаю тебе о событиях еще более дивных, чем все, о чем я писала до сих пор, ибо даже многие из священников храма стали последователями молодого ясновидца.

Помнишь, как Иоанн, друг Марии, рассказывал, что многие из священников были оскорблены речами пророка, которого они пришли слушать в пустыню? Когда они вернулись в Иерусалим и рассказали другим священникам, что было сказано против них и какие были приведены слова из Исаии и других пророков, они подняли вопль негодования. Некоторые из левитов даже забыли о служении в храме и пустились все в словесное состязание с книжниками, фарисеями и прочими. Они кричали на улицах, под сводами ворот и на площадях о дерзких обвинениях, возводимых на них. Они были тем более раздражены этими обличениями, что, увы! – они их заслуживали. И вот первосвященники Каиафа92 и Анна93 решили отправить двух самых ученых и наиболее твердых характером левитов пригласить пророка в Иерусалим. Ибо Анна – человек умный и не легко доверяет слухам и уличным крикам, и даже, как говорил мне рабби Амос, склонен серьезно и вдумчиво отнестись к проповеди Иоанна, так зовут пророка.

Через пять дней посланные вернулись; первосвященники заседали уже во дворе храма в ожидании появления пророка. Когда все члены этого собрания заняли свои места, двое ученых и уважаемых левитов, вернувшиеся из пустыни, встали и доложили, что они передали порученное им приглашение Иоанну, сыну Захарии, пророку Иорданскому, и что он со всем почтением, должным сану первосвященников, посылавших к нему, ответил следующее:

– Идите и скажите уважаемому первосвященнику, что я – голос, вопиющий в пустыне, как написано в книге пророка Исаии, который предсказал мое служение (Ис. 40; 3). Я – голос, вопиющий в пустыне! Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Богу нашему. Теперь все скоро узрят Спасение свое. Служение же мое не в городе, и не в храме, и не в одном из домов Израиля. Кто хочет слышать мое свидетельствование о Том, Кто придет после меня, пусть идет ко мне в пустыню, где повелено мне взывать к людям до самого пришествия Мессии.

Получив такой ответ, священники сильно разгневались и сгоряча стали кричать кто что! Некоторые говорили, что надо послать избить каменьями этого пророка за ослушание первосвященника. Иные находили, что надо на него донести прокуратору – Понтию Пилату, правителю Иудеи, как на опасного, совращающего обманщика и подстрекателя к восстанию.

Каиафа держался последнего мнения и написал от собравшегося трибунала послание к римскому прокуратору, в котором, обвиняя пророка в пустыне, советовал Пилату охранять свою персону усиленно, как бы не произошло какого-либо зла от того человека, и предупреждал, что если до императора Тиверия дойдет слух о том, что здесь происходит, то он может заподозрить, что здесь готовится восстание всего еврейского народа с целью ниспровергнуть владычество Рима.

Более спокойный Анна взглянул на дело иначе. Он сказал:

– Люди и братья! Воздержитесь от поспешности. Если человек этот – ложный пророк, он скоро сгинет и мы не услышим о нем. Но если вдруг, паче чаяния, окажется, что он послан от Господа? Не будем лучше спешить причинять ему зло: как бы не оказаться нам противниками Самого Господа Сил?

Осторожность Анны нашла сочувствие лишь у очень немногих, из числа которых был и рабби Амос.