Лиле, как и всякому новичку, везло: фотографии, подобранные бильдом для ее первой статьи, Нелли одобрила сразу. И Антон, которому, чтобы утвердить материал, приходилось общаться с главредом тет-а-тет, прислал по аське смайлики с цветами.

Когда Лиля с Яной вернулись с обеда, то застали остальных редакторов в состоянии назревающей рукопашной. Альбина разговаривала с Антоном на повышенных тонах и выглядела так, словно готова была выплеснуть кофе ему в лицо.

– Да прекрати ты! Я-то здесь при чем?!

– Вот из-за таких, как ты, у психов окончательно едет крыша! Смотрят на твои фото, читают твою писанину – и идут убивать! – Злющая, как фурия, «модель» наступала на бильда, пока тот, упав на стул, окончательно не вжался в мебель. – Ты соучастник гнусных преступлений, Антон!

В первую минуту странного разговора Лиля подумала, что журналисты на почве сдачи номера тронулись умом. Потом Лариса шепотом поведала причину стычки. Альбина ненавидела криминальные газеты, считая, что их нужно закрыть все до одной, что, кроме грязи и негатива, в них ничего не печатают. Так вышло, что Антон, ранее работавший в милиции, внештатно писал для одной из таких газет статьи, рассказывающие о маньяках. Друг, продолжавший работать в органах, переслал ему материалы вскрытия и фотографии изувеченных жертв. Альбина, проходившая мимо, взглянула на монитор коллеги – и устроила скандал.

– Я не собираюсь их отдавать в печать, пойми! Не собираюсь! – взвыл парень, закрывая лицо от острых коготков блондинки. – Такое запрещено печатать, да и друга подставлять не хочу.

– Зачем тогда они тебе? – не унималась Альбина.

– Для общей картины, я ведь на следователя учился, могу помочь милиции.

– Шерлок ты наш доморощенный. – Редактор поджала губы и отстала от бильда. – Все равно, я уверена, что такие статьи нельзя ставить в номер.

– Ага, и пусть девушки беспечно гуляют по ночам на радость ублюдку? – съязвил Антон. – Между прочим, моя предпоследняя статья о самозащите с помощью подручных предметов спасла не одну девушку от изнасилования – на мое имя пришел мешок писем.

Альбина скептически приподняла светлую бровь и молча вернулась на рабочее место. А Яна с Машей потребовали показать фото, которые вывели блондинку из себя. Лиля осталась рядом, слушая, что говорила о маньяке Лариса. Несостоявшаяся ведьма редко смотрела телевизор, только новости, если речь шла о каких-то глобальных изменениях. Появление маньяка, ажиотаж вокруг его первых жертв она пропустила. Если в метро и велись какие-либо разговоры, то слышать их она не могла – в ушах торчали наушники плеера. Маньяк убивал девушек двадцати – двадцати восьми лет. Убитые принадлежали к среднему классу, из благополучных семей, ничто их не объединяло. Следователи не могли установить признаки, по которым их выбирал убийца. Первую жертву в последний раз видели в супермаркете, вторую – в кафе, третью – в холле университета, а четвертая пропала прямиком из собственной квартиры. Через два дня после исчезновения их трупы обнаружили в скверах или парках. Вскрытие показывало, что несчастные скончались не от побоев и внутреннего кровотечения, как предположили при первичном осмотре, а от разрыва сердца. Все жертвы также были многократно и зверски изнасилованы.

Редакторы охали и ахали, разглядывая фотографии, особенно те, где девушки еще были живы. Красивые, молодые, улыбающиеся – им бы жить да жить. Лиля, наблюдая за реакцией коллег, с горечью думала, что люди любят пощекотать себе нервы, что газеты, которые ненавидит Альбина, криминальные телепередачи всегда привлекают многочисленную публику. Гладиаторские бои, экстремальные реалити-шоу, репортажи из горячих точек, судебные процессы над маньяками – они притягивают кровавостью и жестокостью. Люди возмущаются, ужасаются – и все равно смотрят.