– И как же крестьяне по-твоему с цифрой семь сходятся? – заинтересовалась наконец его теорией легкого запоминания.

– Ну как же, крестьяне-колхоз-коса-цифра семь, выстроил он для меня «логическую» цепочку.

– Все, кажется тебе пора, – заранее пресекая взрыв собственного мозга, указала гостю на дверь.

– Ладно, пошел. Лед по назначению приложи, а то завтра говорить нормально не сможешь, – поднимаясь с места и собирая свои вещи в сумку, посоветовал Арни.

«А он в принципе не такой уж и плохой», – отметила про себя, но тут же отдернулась, – «Нужно держаться от него подальше, он только помеха».

Уже у выхода, привстала на цыпочки и чмокнула одноклассника в щеку.

– Спасибо за все четыре спасения, – улыбнулась ему и попыталась закрыть дверь, но он уперся и с непониманием покосился на меня.

– Не понял, а четвертое откуда?

– Аванс, за будущий реферат, – ткнула его в широкую грудь, и выпихнула наконец из дома.

А потом прислонилась к двери с обратной стороны и простояла так несколько минут, приходя в себя.

«Да, однозначно, нужно соблюдать дистанцию. И что меня дернуло лезть к нему с поцелуями. Вдруг он поймет как-то неправильно».

Оставшийся день старалась провести с пользой для себя. Нет, не зубрежкой неподдающихся моему пониманию предметов, а игрой на скрипке. Жаль, что пока воображаемой.

Когда-то давно, в прошлой жизни я играла, и моя душа пела вместе с голосом инструмента. После того как я начала видеть, много читала, и везде писали, что звучание скрипки – подобно нашему пению. Она может быть трепетной, способной моментально менять окраску, звучать с разной эмоциональностью – сердито, нежно, ласково, жалобно, ярко или едва слышно. В ее звуках существует микроскопическая вибрация, свойственная человеческому голосу.

Тогда казалось, что я и мой инструмент неразделимое целое, унисон одной на двоих поющей души. И мама, моя настоящая и родная, это она впервые отвела меня, слепую четырехлетнюю девочку к учителю музыки. Пожертвовала своим спокойствием и сбережениями, спрятанными от отца-алкоголика, ради будущего.

Жаль, приемные родители не разделяют моего рвения играть на скрипке. Они уверены, что это блажь и мне стоит заняться более серьезными планами на жизнь, к примеру, стать юристом и пойти по их стопам. И после очередного скандала, когда из моей комнаты извлекли гору исписанных нотами тетрадей, я поклялась, что оставлю свою мечту навсегда. Но не смогла, даже при всей благодарности за мою новую семью, не отказалась от себя.

Теперь я каждый день после школы, занимаюсь музыкой, проигрываю на скрипке сохраненные в памяти мелодии, боясь забыть хоть одну. Только вот инструмент мой, воображаемый, но я все равно, закрываю глаза и представляю себе свою идеальную скрипку. У нее даже имя есть «Таисия», в честь моей мамы.

– Привет, ты дома? Чем занята? – высветилось на экране телефона сообщение от Риты, – Как твой нос?

Попыталась проигнорировать пиликание от уведомлений мобильного, продолжая водить смычком по несуществующим струнам, но в итоге подруга не выдержала моего молчания и решила позвонить.

– Ну ты чего, обиделась? – тут же начала тараторить, как только я приняла вызов.

– Ну что ты, я просто была в туалете. В отличие от некоторых, туда я телефон не беру, – усмехнулась в трубку, услышав характерные звуки сливающейся в унитазе воды.

– Так веселее сидится, – не стала отпираться Рита и замялась, судя по всему ее распирает о чем-то поделиться, но она не знает с чего начать.

– Ну давай уже, выкладывай что случилось? – помогла ей.

– Представляешь, ОН так и не позвонил, – простонала она умирающим голосом.