Эвридика (немого кокетливо): Но ведь вы тогда, кажется, еще не были господином рейхсканцлером?

Рейхсканцлер: Разве?.. (Смеется). Послушайте, а ведь и в самом деле… Почему-то я совершенно упустил это обстоятельство из виду. (Смеется).

Эринии и Правиланегромко смеются.

(Неожиданно оборвав смех, серьезно). Но только знаете, что я вам скажу, милая мадемуазель Эвридика? (Помедлив, глубокомысленно). Иногда мне кажется, что я был им всегда. Всегда. С самого детства.

Пауза. Рейхсканцлер смотрит на Эвридику, потом, повернувшись, смотрит на Профессора, после чего вновь поворачивается к Эвридике.

Профессор (вяло): Браво, господин Рейхсканцлер. Браво. Браво. (Негромко хлопает).

Эринии и Правиласдержанно аплодируют.

Рейхсканцлер: Не правда ли, это даже немного странно?

Эвридика: Да, господин Рейхсканцлер, это, в самом деле, кажется немного странным.

Рейхсканцлер (воодушевленно): Не правда ли?.. Как будто тут чувствуется рука Провидения или что-то в этом роде. Что-то такое…

Эвридика (издали): Да, господин Рейхсканцлер. (Вспоминая, задумчиво). Мне кажется, что я что-то хотела вас спросить…

Рейхсканцлер (возвращаясь на землю): Спросить?.. Меня?.. (Снисходительно посмеиваясь). Ах, моя дорогая деточка… Нет, вы, наверное, даже и представить себе не можете, как это мило. (Смеется). Ах, молодость, молодость! (Обращаясь к окружающим). Представьте себе, господа, я еще ни разу не встречал ни одной представительницы прекрасного пола, которая рано или поздно не сочла бы возможным задать мне этот вопрос… Решительно ни одной, господа!

Эринии и Правиланегромко смеются. Короткая пауза.

Бог знает отчего, но почему-то все они хотят знать, почему я, наконец, не свяжу свою жизнь с какой-нибудь трудолюбивой и рассудительной женщиной, способной разделить со мной все тяготы моего нелегкого существования. Так, словно у мужчины нет больше в жизни никаких других дел, кроме как завести семью и воспроизводить на свет себе подобных.

Эринии и Правилапонимающе кивают.

(Помрачнев, со вздохом, Эвридике). Неужели вы действительно думаете, милая мадемуазель Эвридика, что кто-то сумеет вынести то немыслимое напряжение, который приходится на долю мужчины, стоящего у кормила государственного корабля? Тем более, в годину испытаний, находясь, так сказать, в самом центре событий, от которых зависит наше с вами будущее, милая барышня?.. (Решительно). Никогда!.. Слышите, милая мадемуазель Эвридика?.. Никто и никогда!

Эринии и Правиланегромко аплодируют.

Отец (с чувством): Браво, господин Рейхсканцлер!

Эвридика: Мне кажется, что я хотела вас спросить совсем о другом.

Рейхсканцлер (задет): О другом?.. (Вопросительно смотрит на Профессора, затем неуверенно). Ну, конечно же, мадемуазель… Пожалуйста. Спрашивайте. Я целиком к вашим услугам.

Профессор (вмешиваясь, твердо): Как-нибудь в следующий раз, господин Рейхсканцлер… Время к полуночи, а мы все еще топчемся на одном месте. (Эвридике, сухо). Было бы неплохо, если бы вы хотя бы немного приготовились к встрече.

Эвридика: Но я готова, господин профессор.

Профессор (грубо): Не уверен. (Ко всем присутствующим). Время, господа!

Эринии и Правила, озираясь, тревожно прислушиваются. Короткая пауза, в завершении которой на балконе появляется Орфей.

(Негромко). Внимание… (Делает знак всем разойтись).

Подойдя к левой лестнице, Орфей начинает медленно спускаться вниз. Правила поспешно скрываются за своей дверью, Отец исчезают в посудомоечной. Подобрав юбки и стараясь не шуметь, Эринии торопливо бросаются по правой лестнице наверх.

(Громким шепотом). Может быть, кто-нибудь догадается выключить свет, идиоты?