Он поклонился и быстро пошел вдоль пруда, провожаемый благодарными взглядами девушек.

2. ГЛАВА XXXVII Искусы

Кнез приехал ночью и поднял на уши весь замок. Михэицэ принял усталых коней, Констанца подняла спящих служанок, которые побежали топить мыльню и тормошить кухарку, которая наскоро разогрела еду проголодавшимся с дороги кнезу и слугам. Прохлопотали полночи. Помывшись и поев, хозяин замка лег отдыхать.

Одна безмятежно проспавшая всю ночь напролет Луминица узнала об этом уже наутро. Служанки не преминули ей сообщить об этом сразу же, как только она проснулась.

- Господин еще изволит почивать, - доложила Дрина, причесывая Луминицу. - Наверное, встанет не рано. Спрашивал о вас по приезде. Мы сказали, что вы уже спите, и он не стал вас тревожить.

- Михай с ним?

- Да, господин Михай тоже вернулся вчера ночью с кнезом в замок. Очень сердился на Янко.

- Вот как? – заинтересовалась Луминица.

- Да, Янко спросонья замешкался, не так расторопно лошадей принимал, как обычно. К тому же оказалось, что в дороге у скакуна кнеза одна подкова чуть не расковалась. Кнез разгневался из-за задержки: пришлось к кузнецу заезжать. Михай во всем Янко винит: совсем, дескать, старый мышей не ловит. Михэицэ было дернулся, стал говорить, что это его вина: он за конем кнеза ходил. Михай сказал, что выпорет его, если еще такое повторится, но поскольку сейчас главным конюхом Янко, то с него спрос. Поэтому Янко разжалуют, раз от него уже толку нет никакого.

- Жалко Янко, - заметила Луминица, вспомнив веселого старого притворщика и балагура.

- Как господин Михай скажет, так и будет, - равнодушно пожала плечами Дрина.

- Ты свободна, - с досадой махнула на нее рукой Луминица.

Оставшись одна, она открыла шкатулку с украшениями. Странно - ее любимого зеленого кулона не было. Луминица попыталась припомнить, куда она его дела, но вчерашний день после страшного потрясения, пережитого ею и Данутой в подземелье, полностью стерся у нее из памяти.

Луминица нахмурилась. Она любила батюшкин подарок и всегда носила его под рубахой вместе с нательным крестиком, снимая только во время купания и сна. Да куда же он делся? Луминица поискала в другой шкатулке, потом под кроватью, даже не поленилась покопаться в сундуках с одеждой, но кулона нигде не было.

Луминица расстроилась. Эта пропажа случилась уже второй раз. И в тот раз кулон чудом вернулся к ней. Его принес Тамаш. И вот снова оберег ускользнул от нее. К добру ли это? Луминица не могла отделаться от чувства, что судьба готовит ей какую-то неприятность. Настроение, и так не особенно веселое после вчерашней неудачи, омрачившееся после известия о возвращении кнеза и ставшее грустным после новости про Янко, упало окончательно.

- Ты не знаешь, Данута, куда мог деться мой кулон? – спросила она у пришедшей к ней подруги.

- Какой кулон?

- Такой, с зеленым камнем.

- Который на вас в мыльне был? Вы еще его сняли с себя?

- Да, Данута, он самый.

- Не знаю, госпожа. Жаль, если потерялся. Такой красивый камушек. И ценный, небось.

- Он дорог мне как подарок батюшки. Жаль. Если найдется, скажи мне.

- Непременно, госпожа. Мы гулять сегодня пойдем?

- Нет, Данута, сегодня нет. Ты иди к себе.

- Хорошо. Там тетушке Оане на кухне помощь нужна. Так я на кухне буду.

- Иди, Данута.

Луминица сочла, что уходить из замка, не повидав мужа, нельзя. Кнез вернулся домой, и жизнь Луминицы снова попала в полную зависимость от его прихотей и настроения. Только сейчас Луминица ощутила в полной мере, чего она лишилась с приездом мужа: пока кнеза не было, она могла дышать полной грудью, ходить, не пригибая голову, и говорить, не боясь быть услышанной. И это не говоря о безмятежных ночах. Но вот муж вернулся, и ее жизнь снова будет вогнана в железные рамки, устанавливаемые супругом и господином.