– Джереми.

– Да, Сал.

– Если ты туда доберешься, а я нет… ты должен будешь передать ему то, что я тебе дам.

– Хорошо.

– И сказать…

– Да.

– Семеро из нас остались в живых… под конец. Мы сделали все, что смогли. И разошлись в разные стороны. Чтобы труднее было нас выследить.

– Я должен буду передать профессору Александру, что вы разошлись в семь разных сторон и что вы сделали все, что смогли. Так?

– Достаточно. Он поймет… Джерри? Тебя друзья звали Джерри?

– Звали, когда у меня были друзья.

И то ли Сал действительно захотелось выслушать историю его жизни, то ли Джереми так сильно захотелось рассказать, он убедил себя, что Сал и вправду этого желает.

Но, услышав ее прерывистое дыхание и заметив нездоровый вид девушки, Джереми прервал печальный рассказ и обратился к более насущным проблемам.

– Сал, я передам то, что ты хранишь, что бы это ни было. Я отдам эту вещь одному их тех, кого ты сочла достойными доверия. Я запомнил их имена. Либо же я спрячу эту штуку где-нибудь поблизости… пока тебе не станет лучше. И никто ее не найдет.

– Я знаю… Джерри. Но не могу. Не могу нагрузить тебя еще и этим. Я пока жива. Я пока надеюсь поправиться. Мы отправляемся завтра или послезавтра. – Девушка замялась, словно обдумывая какой-то важный вопрос. – Но если я умру, ты должен будешь взять это.

Джереми стиснул кулаки от беспомощности. Казалось, они кружат по бесконечным лабиринтам ее бреда. И нельзя было грубить бедняжке, нельзя пытаться силой отобрать ее сокровище, чем бы оно ни оказалось.

– Но что это?

И вновь что-то – сомнения, страхи, надежды – остановило Сал. «Недостоин!»

– Ты можешь хотя бы показать мне это?

Несколько мгновений девушка мучительно размышляла. Потом покачала головой.

– Пока нет.

– Сал, ну как я…

Но Джереми оборвал себя, решив, что у Сал снова начался бред.

Поздно ночью Джереми лежал на сеновале, на копне свежего теплого сена и слушал, как по крыше барабанит дождь. Он честно пытался уснуть, завернувшись в плед, который служил ему и матрасом и одеялом одновременно. Как бы юноша ни извернулся, все равно в крыше находилась щель, через которую холодные капли падали на него. Джереми стянул всю одежду – если мокрым, то лучше уж голым – и сердился на дождь. Завтра попробуй потаскай тачку, что наверх, что вниз по скользкому глинистому склону.

Сегодня он выложился как никогда, и физически – на работе, и психологически – с больной Сал. Но Джереми не мог заснуть не из-за мечтаний о женщинах и не из-за холодных дождевых капель. Он думал о раненой Сал, которая лежала в одиночестве под ливнем. Если бы он оставил ей какую-нибудь защиту от дождя… Спер бы где-нибудь и устроил ей укрытие или навес… Беда в том, что ничего подходящего во всей деревне не было. На некоторых домах были прочные крыши, но не мог же он утянуть крышу! Обычные тряпки и одеяла сразу же пропитались бы водой.

Сперва Джереми решил вылезти на крышу сарая, прямо под дождь. По крайней мере, так он разделит с Сал ее несчастье. Но юноша сразу же отказался от этой затеи. Страдая сам, он не облегчит ее мук. Напротив, ему следует беречься. И лучше выспаться как следует, чтобы мозги оставались ясными. У них впереди крупные неприятности, а Сал назавтра вряд ли будет четко соображать.

А она доверилась ему. Полностью. Доверила свою жизнь – ради того, что значит для девушки больше, чем сама жизнь. «Я не должен, не должен потерять ее!» И мысленно Джереми поклялся, что не допустит этого.

Ну, по крайней мере, на улице тепло, она не замерзнет. Хоть напьется вволю. К тому же ливень смоет следы и запутает врагов, которые ищут ее.

И может, дождь собьет ее жар? С этой надеждой Джереми успокоился и заснул.