– Моя девушка.

– Как ее зовут?

– Елена Сергеевна Жамнова.

– Давно они знакомы?

– Года два.

– Она ему дарила подарки?

– Подарки? Нет. Она к нему всегда была равнодушна. «И к тебе, и к тебе», – вмешался гадский внутренний голос.

– Он кусал ее? Царапал?

– Нет. Он очень спокойный и добрый.

– А вас?

– И меня нет. Никого.

– Почему он с вами остался, а не с женой?

– Ну, там отдельная история…

– Рассказывайте.

– Ее новый муж, тогда еще он был не муж, потом стал мужем, он не любит животных.

– И все?

– Все.

– Так это никакая не история. А обстоятельство. – Черненко вздохнул:

– Ну, собственно, больше вопросов к вам не имеется. Давайте пропуск подпишу, и можете идти.

Выдрин протянул листок. Черненко расписался.

– А можно узнать, в чем он провинился?

– Видите ли, дело вашего сожителя содержит государственную тайну. Оно под грифом «совершенно секретно». Понимаете, что это означает?

– Да. И нет. Он же кот! Черненко задумчиво покивал.

– Он в тюрьме сейчас? – спросил Выдрин. – Я могу его увидеть?

– Пока идет следствие, ему разрешены встречи только с адвокатом.

– А у него есть адвокат?

– Нет. Он еще даже не арестован. Пока лишь задержан. Вот когда будет произведен официальный арест, тогда можно будет нанять адвоката.

– Я могу это сделать?

– Конечно. Ваше право.

– Скажите, а если он ни в чем не виноват?

Черненко нахмурился:

– В этом будет разбираться суд.

– Как его накажут, если суд решит, что он виноват?

– По данной статье – вплоть до пожизненного заключения. Но поскольку он кот, скорей всего, просто на живодерню отправят.

Выдрин ахнул.

– Закон суров, но это закон, – сказал Черненко. – Без закона жить нельзя. Без закона мы все превратимся в дикарей.

– Простите, товарищ капитан. А вы…

– Что?

– Вы верите в его виновность?

– Слово «верите» тут неуместно, Выдрин. И потом, я не адвокат и не прокурор. Я – оперативный работник.

– А допрос был?

– Чей? Кого?

– Ну, Диего. Его допрашивали?

Черненко вскинул бровь.

– Александр Иванович, вы в своем уме? Вы же сами талдычите без конца, что он кот. На каком языке его допрашивать? Я, конечно, могу помяукать, но вряд ли это будет то, что надо. А если он меня каким-то чудом поймет, я точно не пойму его. Да и никто не поймет.

Зазвонил телефон. Черненко снял трубку:

– Да. Ну. Слушаю, слушаю, говори. – У него вдруг забегали глаза. Он подскочил. И заорал: – Что-о-о-о?!

«Диего пытался сбежать. Его застрелили», – подумал Выдрин.

– Да, да, да, – сказал Черненко. – Какой ужас! Какой пиздец! Точно случайно? Какой отдел занимается? Понял. Конец связи!

Черненко рухнул на стул и некоторое время сидел, глядя в одну точку. Трубка в его руке издавала короткие гудки. Выдрин кашлянул. Потом спросил:

– Что-то с Диего?

– А? Да какой там Диего! Погиб наш товарищ. Лейтенант Синявский. Вы его видели. Такой парень! И так глупо! На него шкаф упал. Грузчики поднимали шкаф по лестнице и уронили в пролет. А он в подъезд как раз зашел. Немыслимо!

– Сочувствую, – пробормотал Выдрин.

Черненко покачал головой:

– Вот же беда! Беда, беда, беда. Я сейчас вернусь.

Гулко ступая, он пересек зал и вышел. Выдрин подумал, что сейчас из коридора грохнет выстрел. Но выстрел, конечно, не грохнул. Черненко вернулся с бутылкой водки и двумя стаканами. Налил примерно по сто грамм. Выдрин встал.

– Спи спокойно, – прошептал Черненко и закинул водку в рот.

Помешкав, Выдрин тоже выпил. Некоторое время они молча стояли друг перед другом. Слышно было, как тикают наручные часы. В какой-то момент Выдрину приспичило позевать. Затаив дыхание, он стиснул зубы. Тихонько хрюкнул. Прослезился. И судорожно вздохнул.

– Что вы? – спросил удивленно Черненко и тронул Выдрина за плечо.