Как же хочется нажаловаться большому и сильному. Чтоб пришел и защитил, надавал противному Валентину по граблям.

Эх, хоть бы раз в жизни, а?

Но это будет означать потерю работы сто процентов. Отношения между гостями и официантками Голландец пресекал сразу.

А мне нельзя остаться без зарплаты.

Так что я сама как-нибу…

– Лада!

– Да! – от его рыка я подпрыгнула. – Да, приставал! И пристает! Он ко многим пристает! Доволен?

– Многие меня не интересуют. Брат, давай в Покрышку, – Лихач тронул водителя за плечо.

Машина притормозила и на перекрестке резко ушла направо.

– Не надо! Он меня уволит!

Неожиданно для самой себя я обхватила ладонями его лицо.

Волоски бороды закололи, защекотали ладошки. Я всмотрелась в злые глаза. Ну, пожалуйста!

Не делай мне плохо!

– Никто тебя не уволит, Лапа. Трогать мою девочку не разрешается никому. И он это сегодня усвоит.

Я почти сожрала собственные ногти.

Пока Лихач не сжал мои руки в собственной ладони. Поцеловал в щеку, потерся бородой. И не сказал как всегда убийственно спокойно:

– Лапуль, отвыкай нервничать. Я же с тобой.

Охренеть!

Вот так просто, да?

Я смотрю, у него вообще вся жизнь простая. Все по щелчку пальцев делается. Проблемы с полицией – не проблемы! Кто-то посмотрел на девчонку – придушим его, да и все.

Делов-то!

Вот только в моей жизни все как-то иначе обычно.

Просто не срабатывает.

Получается только хуже!

Пока нас везли в Покрышку, я сидела на его коленках как на руках у огромного ежа. На здоровенных таких иголках.

И даже постоянно напряженный член под моими ягодицами уже не волновал настолько.

Джип зарулил на пустую парковку.

Я вытянула шею, привстала невольно. Машина Голландца стояла там же, где и всегда. Длинный белый Мерседес. Хищный и респектабельный.

Попасть в его салон – кошмар для меня.

Я нахмурилась.

Девчонки-официантки стояли кучкой возле урны. Кто-то курил, кто-то просто вышел подышать свежим воздухом после насыщенного алкогольными парами зала.

Значит, клуб уже закрылся.

Я не успела.

Полный финиш, твою мать…

– Приехали. Ждать? – водитель припарковался поодаль от входа и глянул в зеркало на Лихача.

– Подожди, да. Потом в гараж нас отвезешь. Лапа, я сказал, тихо!

Он отцепил мои пальцы от ручки на двери и открыл ее сам.

Вынес меня на руках в прохладу утра.

Как пушинку. Даже не позволил самой выпрыгнуть.

– Куда ты торопишься всегда?

Он расслабил чуть руки. Мне оставалось только съехать по его телу вниз. Прочувствовать животом твердый пресс под футболкой.

И внушительный бугор в паху тоже.

– Слушай, что ты делать собрался? – я ощетинилась. Его намерения пообщаться с Голландцем меня порядком пугали.

– Поговорить, – он даже не изменился в лице.

– О чем? Лихач, не надо этого делать!

– Я уже, по-моему, все сказал. Нехер тянуть грабли к моей девочке.

– Да с чего ты взял, что я твоя? – вспылила я. Его спокойствие выводило из себя на раз.

– Я так решил.

Я посмотрела на него снизу вверх.

Нет, до него вообще как-то можно достучаться? Или это в принципе занятие бесполезное?

– А я не соглашалась твоей быть! Понимаешь? Не хочу!

– А я твоего мнения и не спрашивал.

– Да бли-ин, – зарычала я от бешенства. – Зачем я тебе? Чтобы что? Вогнать в долги своей якобы защитой? А что потом? Мне отрабатывать твою типа доброту придется? Собой? Трахаться с тобой по первому зову, пока не надоем? Так давай прямо сейчас! Чего тянуть-то? Авансом возьмешь?

Я почти приплясывала рядом с ним.

От бешенства. От злости.

От топящего мозги отчаяния. Почему мне все пытаются навязать свою волю? Почему, если девчонку некому защитить, то ее сразу же кто-то пытается прибрать в свои лапы?