Через несколько минут на больших камнях у горной речки Асхад достал банку пива и, сделав несколько глотков, начал объяснять мне, как правильно обрабатывать баранью шкуру. После третьей банки идея открыть ателье по пошиву национальной одежды уже не казалась мне безнадежной. Асхад с радостью делился всевозможными хитростями кожевенного ремесла. Я, конечно, знал, что люди безалаберно относятся ко всему, но то, что в канун религиозного празднования сжигается до пятисот шкур только в нашем совхозе, это для меня стало большим открытием.

Не успел я вникнуть в суть простого и в то же время гениального бизнес-плана моего теперь уже делового партнера Асхада, как вдруг на фоне красивейшего водопада появилась уродливая фигура Калгана.

Медленно подойдя к нам, Калган пожал руку Асхаду и, не вынимая зубочистку изо рта, пронзил меня злобным взглядом. До той поры, пока я не занял у него пятьдесят тысяч на покупку бычков, наши отношения были дружескими. Настоящее его имя было Николай, но из-за неестественных залысин на висках прилипло к нему прозвище Калган. Работая с детских лет подмастерьем у своего отца, к двадцати двум годам Калган стал хорошим автослесарем и считался одним из лучших механиков в нашем селе.

Тяжело вздохнув, Калган сказал: «Здорово, Вован, давно что-то видно тебя не было, случилось, может, чего?» Я слез с камня, посмотрел на Калгана и уверенно произнес: «Слушай, Колян, тут такое дело приключилось: короче, прогорел я с этими бычками!» Калган наигранно покачал головой и ответил: «Да что ты говоришь? Прогорел, значит… А то, что ты вместо трех бычков купил всего одного, а остальные деньги прокутил в городе, это как понимать? Или ты заранее вписал в статью расхода свои ночные походы по барам?»

Я, не поднимая головы, ответил: «Если бы бычок не сдох, то до ноября месяца я бы смог откормить его и живым весом продать за пятьдесят тысяч, а если мясом – и того больше». Калган выкинул зубочистку и нервно ответил: «Если бы ты действительно занимался бычком, то он бы не помер у тебя в июне месяце!»

Я пожал плечами и тихо ответил: «Извини, Николай, но денег у меня нет, заработаю – отдам». Калган мотнул головой: «Все ясно, Вован, рассчитываться ты не собираешься. Короче, долг я тебе прощаю, но запомни, с этой минуты руки тебе не подам, и если встретишь меня в городе, не здоровайся, все равно не отвечу!»

Хотите верьте, хотите нет, но в это мгновение стыдно мне стало не по-детски. Лучше бы он избил меня, что ли, для полноты ощущений. При всем своем непропорциональном телосложении в душе Калган оказался благородным человеком.

Либо от угрызений совести (хотя откуда ей взяться-то у меня?), либо от выпитого пива решил я реабилитировать свое честное имя в глазах сотоварищей. Присев на корточки, я окликнул уходящего Калгана: «Есть у меня машина, в сенях. Хочешь, можешь себе забрать». Калган остановился и, не оборачиваясь, спросил: «Что за машина?» Я опустив голову, обреченно ответил: «Горбатый запорожец годов пятидесятых». Калган резко повернулся и быстрым шагом пошел на меня. В голове пронеслась мысль: «Ну все, теперь точно убьет…»

Но, к моему удивлению, Калган сел на корточки напротив меня и спросил: «Ты сейчас серьезно это сказал?» Я побледнел и несмело ответил: «Да».

Калган почесал затылок и проговорил: «Поехали посмотрим на машину?» Я ответил: «Да она не на ходу, под чехлом лет пятьдесят простояла».

Калган отмахнулся: «Без разницы. Такие запорожцы сейчас большая редкость. Если его подшаманить малость, то в столице за него дадут штук сто».

Я вылупил глаза: «Ого! Это что же получается? Я и с тобой рассчитаюсь, и сам смогу заработать?» Калган ответил: «Ты мне машину вначале покажи! А потом уже о прибытке думай». Я немного замешкался: «У бабки машина в сарае стоит». Калган оживился: «У твоей бабки?» Я тихо произнес: «Нет, у ведьмы Зины».