Закончив с балконом, он подобрал с пола несколько джинсов и, выйдя из квартиры, надежно привязал ими дверную ручку к перилам. Дверь открывалась внутрь, и теперь забравшийся в квартиру не сможет выйти в подъезд. Если, конечно, не сломает дверь.

На втором этаже осталось еще три квартиры, которые Саша не обследовал. Подергав ручки, он обнаружил, что две из них закрыты. И когда настала очередь последней двери, она легко и без скрипа отворилась, открыв за собой еще одну. Саша даже замер от удивления.

За новой металлической дверью была вторая – старая, собранная буквально из пяти досок. И она была закрыта.

По телу пробежал холодок. Он в очередной раз успокоил себя тем, что внутри никого быть не могло. В противном случае об этом стало бы известно уже давно.

«Значит, там никого нет, а если туда каким-то чудом и занесло "бывшего", то он ослаб от голода. И я с ним быстро разделаюсь. Не в первой. Вот только почему снаружи на двери нет замка? Неужели закрыта изнутри?»

Саша несколько раз толкнул ее, чтобы понять, насколько она крепкая. Дверца скрипнула, но не открылась. Тогда он ударил ногой в место, где стоял предполагаемый замок – доска сломалась и прогнулась. Еще пара ударов, и дверь открылась. Запор остался висеть вместе с куском деревяшки.

В квартире было темно.

«А на улице день».

Даже иногда выглядывало солнышко, чтобы потом вновь скрыться и оставить этот мир один на один с побеждавшей его чернотой.

«Шторы завешены. Зачем?» – неприятный холодок пробежал по спине.

Судя по всему, планировка здесь не особенно отличалась от соседних квартир. Разве что вход в дальнюю комнату находился не в середине стены зала, а справа и был виден Саше из подъезда.

Тяжело вздохнув, он вошел, держа свой топорик наготове.

Темновато, но предметы различимы. Слева ванная с закрытой дверью, справа вешалка с куртками в специальной нише. Все как всегда, клонированные квартиры для однотипных людей.

Носа коснулся какой-то неприятный запах.

Нет.

Сильно пахнуло гнильцой.

Во рту появился кисловатый привкус. Саша начал догадываться об источнике «аромата» в этой квартире. Он сделал несколько шагов вперед и заглянул в зал.

На диване кто-то лежал.

Человек.

Свет от плохо зашторенного окна падал прямо на изголовье. Спящего укрывало несколько одеял, а под головой смялась серенькая подушка с рисунком кораблей в море. У дивана стояла табуретка с лечебными склянками, тряпками и кружкой. Кажется на ней напечатано фото ребенка.

Старенькие скромные обои на стенах, мебель неновая, но добротная. Видимо, покупалась надолго. Или навсегда, как получилось в данном случае.

Саша вошел в комнату.

Но человек не двигался – он был мертв.

Квартира выглядела складом таблеток, пузырьков с лекарствами и использованных носовых платков.

Второе место по частоте присутствия занимали фотографии. В основном, детские, но имелось и несколько старых черно-белых снимков со взрослыми. Фотокарточки стояли и висели на стенах в дешевых золотистых рамках, купленных, скорее всего, в девяностые годы на рынке у челноков. Из увиденного Саша заключил, что, вероятнее всего, здесь жил пенсионер.

«Видимо, бедняга заболел и умер, – возникла в голове версия. – Не смог сам вылечиться, или не нашлось нужных лекарств? Пожалуй, и то и другое. Плюс все случилось, когда мир пал, и умирать старику пришлось в одиночестве. Без детей и внуков, смотревших на него с фотографий. Он надеялся, они сумели спастись. Но я уже не смогу его разочаровать насчет их судьбы, – на душе у Саши стало неприятно от этой истории, всплывшей из прошлого. – Так печально. Умереть одному от какой-то простуды. Или другой хвори».