— Пап, что с тобой? Чай не туда попал? — быстро вскочила я и похлопала его по спине.

Как только папа снова ровно задышал, то посмотрел мне внимательно и долго в глаза. В его больших темно-карих глазах будто застыл немой упрёк.

Мы все молча поужинали, при этом каждый из нас думал о своём. После ужина я подошла к отцу, обняла его крепко-крепко и пригласила на разговор по душам. Мы вместе прошли на балкон нашей квартиры-новостройки и проговорили до полуночи. В основном говорил он, а я его слушала, не перебивая. Папа вспоминал свою молодость, рассказывал мне о своих юношеских мечтах и амбициях, не все из которых он смог успешно реализовать. О том как он встретил нашу маму и бегал за ней около двух лет, пока она не обратила на него своё внимание...

— Вот как после этого понять нас, девушек? — задавалась я сама себе вопросом. Ведь мой папа был тогда таким харизматичным, восточный красавцем. Даже в мои девятнадцать лет, многие женщины часто заглядывались на него, или же оборачивались ему вслед, когда я гуляла с ним под руку в каком-нибудь торговом центре. Тем не менее, настоящих поводов для ревности он маме никогда не давал.

Вспоминая их фотографии в молодости, могу смело сказать, что моя мама в своё время была та ещё красавица... Как кипариска, с огромными доверчивыми голубыми глазами и светло-русой густой и длинной косой. Неудивительно, что многие парни в университете ей не давали проходу. Хотя она тосковала по одному-единственному парню — своему однокурснику из Литвы, так как он стал её первой неразделённой любовью. В итоге, моему отцу было нелегко завоевать её взаимную любовь.

— Иногда нам в жизни приходится отступать от своих давно намеченных целей и планов, потому что с нами случаются события поважнее их...— задумчиво произнёс папа и сделал очередную затяжку.

Для меня не было открытием то, что папа так и не получил высшего образования. Вернее он попытался, но после двух законченных курсов института гражданской авиации пошёл работать на стройку. В то время как мама успела получить свой диплом с отличием, поскольку она была старше его на три года.

— Татко, а кем ты хотел стать, когда поступил в авиационный? — спросила я его, задумавшись о своём поступлении в Берлинский университет.

— Пилотом, конечно! Я ведь ещё в Ташкенте с шестнадцати лет летал на кукурузнике над полями, когда надо было их удобрять. Сам тогда в механике впервые и разобрался, когда заметил мелкие неполадки, — ностальгически вздохнул он, добавив:

— Когда мы с твоей мамой узнали, что ждём тебя, то я тогда напрочь обо всём забыл! Мне нужно было тогда обеспечивать свою молодую семью, а не ютиться студентами в общежитии. Поэтому я и забросил свою учёбу и пошёл сначала на стройку, затем в частный бизнес...

— Получается ты из-за меня, — не успела я договорить, как он тут же перебил меня:

— Я ни дня не пожалел и не собираюсь жалеть о своём выборе! Ваша мать и вы – это всё самое лучшее и ценное в моей жизни, поверь мне дочка!

— Верю Па, ты для меня – самый лучший отец на свете!

У меня предательски защипало в глазах от осознания всего ранее сказанного им, а в сердце немного защемило от предстоящего мне выбора.

— Амирочка, ты – моя ласточка, жоним-меним (душа моя – узб)! — обратился ко мне папа после долгой паузы — Как же ты там будешь совсем одна-одиношенька, вдали от дома? Вдруг кто-то там обидет тебя? Мы ведь с мамой себе этого потом никогда не простим!!!

Моё сердце ещё больнее сжалось, так как я его и маму тоже очень сильно любила и не хотела, чтобы они зря переживали за меня. И хотя я до своей первой поездки в Германию нигде, кроме Турции, пока не была, я почему-то была уверена, что смогу постоять сама за себя. Мой папа всегда был строг со мной и Дианой, никогда не позволял нас встречаться с кем-то из парней. Он часто отвозил меня в университет, проверял, вовремя ли я вернулась домой. Не смотря на его тотальный контроль надо мной лично, он мне он казался тогда самым великодушным и справедливым отцом во всём мире. Мы – его дети всегда стояли для него на первом месте.