Кэт потрясённо захлопала глазами.

– Но как же ты? Без любви?

– Почему же без любви! Есть у меня бо-о-ольшая такая, прямо-таки преогромная любовь... к себе! И она требует, чтобы ей дали противокобелиную ширму. Ибо как я в таком балагане работать буду?

4. Глава 4. Мой скромный и коварный гений

Лидия

Свои бесстыжие незаконные эксперименты я проводила в лаборатории, в которой вечерами после факультативов никого не было. Ну, или почти никого.

Зелёный свет на мои бесчинства дала всё та же профессор Талиса де Грасс.

А ещё меня, первокурсницу, которая пока не прошла распределение по факультетам, прикрывали старшекурсники-зельевары. В благодарность я одаривала их продуктами своей работы и тестировала на них новинки. Мне очень льстило, что желающих испытать на себе моё варево всегда было предостаточно, и я даже выбирала счастливчиков по считалочке: «Шишел-мышел...»

А сегодня, несмотря на назойливых кавалеров, на меня снизошло озарение, и я тут же поделилась им с Катариной:

– Основная проблема зелий в том, что они невкусные, и пьют их либо добровольно, либо обманом, либо насильно.

– Ну... да... – не поняла, к чему я клоню, подруга.

– А если мне, к примеру, нужно тайно споить кому-то зелье, которое он пить не станет, то как мне быть?

– Как? – глаза Кэт широко распахнулись. Она уже знала, что я сейчас выдам что-то либо гениальное, либо максимально дурацкое.

– Я придумала сделать концентрированное зелье, чтобы его не пришлось пить!

Кэт скептически сжала губы и выдала:

– Но ведь таблетки уже давно придуманы...

– А у меня будут пластинки! Которые... (запомни этот исторический момент!) мгновенно въедаются в кожу! – торжественно припечатала я и замолчала, любуясь, как у моей подруги сначала отпадает челюсть, а потом азартно загораются глаза.

Вот что творит жажда мести! Какие революционные мысли порождает в моём мозгу!

Всё гениальное просто: для лучшей въедаемости зелья в кожу мы используем сывороточный порошок, который применяют в медицине, добавляя его в мази. Из зелья я выпарю влагу, сделав его густым. Затем гущу смешаю с сывороточным порошком, ровным слоем раскатаю массу по вощёной бумаге и сверну в трубочку. Высохшую пластинку разрежу на одинаковые кусочки – и вуаля!

– Это произведёт настоящий фурор! – поддержала моё ликование Кэт.

И тут я резко посерьёзнела.

– Не произведёт.

– Почему? – удивилась она, а мне только в удовольствие было наблюдать, как живо сменяются такие чистые эмоции на её кукольном светлом личике.

– Потому что я сама буду пользоваться своим изобретением. Тайно.

– На месте Ромери я бы уже со всех ног бежала из академии... – правильно поняла мой намёк Катарина.

Только я успела злорадно потереть ладошки, как с порога лаборатории донеслось.

– Лия?

Как говорится, вспомни...

Стоит, козлина драная, переминается с ноги на ногу, но лицо состроил уверенное, типа мачо-мачо.

– Мы можем поговорить наедине? – спросил он неуместно соблазнительным тоном.

В лаборатории, кроме нас троих, никого не было. Катарина со вздохом собрала свои вещи в сумку, повесила на локоть жакет и ушла.

– Ну? – я вопросительно посмотрела на своего бывшего.

– Что ты как маленькая? Ты же знаешь, что я люблю тебя. А ты любишь меня. Мы не можем вот так расстаться. Пообижалась и хватит. Иди ко мне... – он сделал попытку обнять меня, но я ловко увернулась.

– Не надейся даже! – ледяным голосом припечатала я.

– Что ты строишь из себя принцессу! Носишься со своей девственностью! Да если бы ты согласилась стать моей, я бы не стал...

...трахать других баб.

– Ага. Как всегда, виновата я, – не удержалась и показала ему «класс!», вложив в этот жест весь свой сарказм.