Однако сегодня Пападиамандис представляется одним из самых сложных для восприятия писателей Греции, а его поэтичность может быть поставлена в один ряд с Соломосом и Элитисом, посвятившим ему восторженное эссе «Магия Пападиамандиса».

3. Пападиамандис происходит из традиционной православной семьи, бедного островного клира6. Его проза представляет собой идеальное воплощение незамутненной и ясной православной идеи. Оппоненты этого мнения утверждают, что проза Пападиамандиса содержит огромное количество языческих и мистических элементов. Творчество писателя предоставляет критикам широкие возможности фрейдистских толкований. Кроме того, многие произведения пронизаны идеями дарвинизма и натуралистической школы. Часто говорят о том, что аскетизм писателя (он никогда не был женат и жил в бедности) явился абсолютно вынужденным – всю жизнь он должен был содержать незамужних сестер и очень сильно страдал от бедности. Пападиамандис стал первым писателем в истории Греции, жившим на литературный заработок. Он писал за деньги, страшно спешил и практически никогда не правил свои сочинения – последнее очень напоминает стиль работы Достоевского. Очевидно, что спешка во многом определила неповторимый стиль обоих авторов. Под конец жизни Пападиамандис не мог больше справиться с тяготами жизни и начал пить.

4. Пападиамандис – самый греческий из греческих авторов. Сторонники этой точки зрения признают факт мистической и языческой окрашенности его творчества, но постулируют его абсолютную оригинальность, аутентичность и полную независимость от европейской традиции. Оппоненты данной точки зрения справедливо утверждают, что Пападиамандис вошел в греческую литературу как переводчик (занимаясь поденным литературным трудом), у него было прекрасное европейское образование, он переводил с французского и английского и умер с томиком Шекспира в руках. Сильное влияние на него оказали Диккенс, Эдгар По, Достоевский и Верлен (многие, лично знавшие Пападиамандиса, отмечали его портретное сходство с Верленом).

Повесть «Убивица» переведена на многие европейские языки. Переводчики сразу сталкиваются со сложностью перевода греческого заголовка (см. сноску 1). В греческом слове «φόνισσα» звучит патетика древнегреческой трагедии, почти отсылка к «Медее» Еврипида, что сложно передается в переводе на другие языки.

Дальше всего, как кажется, в переводе заголовка отступает от оригинала тонкий исследователь и прекрасный знаток Пападиамандиса Ги Сонье, ср. Les Petites Filles et la Mort «Девочки и смерть» (букв. «Маленькие девочки и смерть»)7.

Звучание заголовка сразу погружает нас в зловещую атмосферу женского мира Пападиамандиса.

Сонье отмечает в своих комментариях к переводу о том, что французский язык оказался совершенно не приспособленным к передаче всей мощи регистров того удивительного языка, на котором пишет Пападиамандис. Он сложнейшим образом переплетает высокую кафаревусу, описывая магическую красоту природы Скиафоса, народный говор острова, разговорную кафаревусу, на которой общались представители бедного клира, – при этом он, очевидно, совершенно не задумывается, в отличие от своих современников, о проблеме языкового выбора. Язык его свободно льется, что, в частности, обусловлено спешкой (как и в случае Достоевского).

Некоторыми критиками произведение Пападиамандиса воспринимается прежде всего как социальный роман. В своей повести автор поразительно точно описал ситуацию, царившую в его время на Скиатосе: работать приходилось в основном женщинам, в то время как мужчины стремились эмигрировать (что также отображено в «Убивице», вспомним сыновей Франгоянну).