Через несколько дней она и вправду узнала, что ночью ее сын тайно поступил матросом на судно и покинул остров. Помощник начальника порта был человеком сговорчивым, доброжелательным и, не раздумывая, принял его на работу. Муросу тогда было почти двадцать, а Амерсе только исполнилось семнадцать.

Много месяцев спустя семья получила новости о беглеце. Через год с лишним прошел слух, что Мурос во время плавания убил кого-то на своем корабле. Его сестры, услышав об этом, говорили, что ничего не знают и всей душой надеются на его невиновность. Но их мать нутром чуяла, что слухи правдивы.

Через несколько дней она получила письмо с почтовым штампом Халкиды. Мурос писал из каземата этого города. Сначала он во всех красках описал ей свои мучения и страдания в казематах венецианской крепости. Затем, сокрушаясь всем сердцем, сознался (не напрямую, но как бы между строк), что, возможно, он в самом деле убил человека, старика Портаитиса, боцмана корабля, но он не очень понимал, что делает, и не желал этого (и в самом деле, он не хотел его убивать). Тот вынудил его, он сам ни в чем не виноват, убийство произошло в пылу ссоры. Муроса охватила ярость. К тому же, как выяснилось, нож принадлежал жертве. Возможно, он достал его (хотя и не помнил как) из-за пояса боцмана. Сам он считал, что выхватил нож из его рук.

Затем Мурос вновь стал рассказывать о своих мучениях, которые он претерпевает в тюрьме последние два месяца. Он воззвал к материнской любви и стал заклинать старуху пойти и непременно найти Портаитену, вдову Портаитиса, и его дочь Хариклию и умолять их со слезами на глазах, совершить чудо – уговорить их, чтобы те потребовали оправдания убийцы!

«Мама, пойди да сядь на корабль, доплыви до Платаны37 и упроси Портаитену и Хариклию, чтобы они замолвили за меня словечко и меня признали невиновным, а я стану им семьей, возьму Хариклию в жены без всякого приданого, и мы будем жить долго и счастливо… Они увидят, как я буду любить Хариклию и уважать свою тещу, буду трудиться словно проклятый, чтобы их обеспечить, потому что я способный и умею зарабатывать…» В конце письма убийца, рассказав в третий раз о своих мучениях, пообещал, что если он выйдет из тюрьмы, то привезет им много хороших вещей и украшений, чтобы обеспечить приданым обеих сестер, а также куклы и игрушки для детей его старшей сестры, Дельхаро.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что Франгоянну ни минуты не колебалась. Она выручила немного денег, заложив серебро, села на корабль и, приплыв на противоположный остров, в деревню Платана, разыскала там вдову Портаитиса. Однако поистине удивительно то, что ей удалось осуществить намеченное. Используя все свое страстное красноречие, свою женскую многоречивость, наврав с три короба – ей шел пятьдесят шестой год, но она была в самом расцвете и полна сил – Янну сумела убедить старуху, вдову убитого (стоит отметить, что, помимо всего прочего, мать с дочерью приютили мать убийцы), повторюсь, она сумела убедить ее взять на себя дорожные расходы и вместе поехать в Халкиду и молить прокурора, суд и присяжных освободить от вины или даже оправдать подсудимого. Что касается дочери, Хариклии, то она заявила, что не жаждет мести, так как это не вернет ее отца, но и женой убийце не станет, уж лучше навсегда останется в девках.

Итак, две старухи отправились в Халкиду и жили там три месяца в полуразваленном турецком домике, рядом с еврейским кварталом, у верхних ворот крепости. И каждое утро, когда заключенных выводили на улицу, Хадула приходила к тюрьме; Портаитена в это время ждала ее рядом с тюрьмой, не желая видеть убийцу в лицо. Проходя мимо громоздкой старой церкви Святой Параскевы, они крестились, и мать относила осужденному крендельки, сардины, инжир и табак для трубки. И в глубоком кармане, тайно, она проносила маленькую чекушку рома или ракии, чтобы утешить заключенного.