Увидев это, Амерса издала глухой крик. Она хотела закричать, чтобы они оставили в покое челнок и навой, но звук застыл на ее губах.

– Заткнись, сука! – прорычал Мурос. – Что у тебя в башке? Куда ты там пялишься и над чем гогочешь?

Мурос, будучи пьяным, принял этот нечленораздельный крик сестры за смех.

Через несколько минут жандармы, посмотрев еще раз на крышку люка, которая захлопнулась ровно в тот момент, как они вошли, покинули помещение. Амерса вскочила. Девушке показалось, что она услышала скрип нижней ступеньки наружной деревянной лестницы, которая была покрыта большим балконом, словно навесом. Амерса бросилась к двери.

Девочка подумала, что двое сыщиков, как она их назвала, поднимаются по лестнице и, возможно, попытаются взломать входную дверь. Она склонилась над замочной скважиной и, стараясь разглядеть через это маленькое отверстие, что происходит снаружи, так как единственное окно было закрыто ставнями и она не нашла другого способа выглянуть на улицу.

Мурос, увидев, как его сестра бежит к двери, в пьяном бреду решил, что она хочет отпереть ее и сдать его жандармам. Тогда, ослепленный яростью, он вытащил откуда-то сзади, из-за пояса, свой наточенный нож и, бросившись на сестру, ударил ее справа под ребро.

Почувствовав холод стали, Амерса испустила душераздирающий крик.

Жандармы еще не ушли, но стояли подле двери, ведущей в помещение на первом этаже, будто размышляя, что же делать дальше. Услышав этот ужасный крик, они подняли головы и тотчас бросились вверх по лестнице. Достигнув балкона, они с силой постучали в дверь.

– Во имя закона! Откройте!

В этот момент одному из жандармов пришла в голову мысль о том, что злодей может снова проникнуть в подвал через люк. Он обернулся к сослуживцу:

– Эй ты, спустись-ка вниз, а то как бы он не удрал через подвальную дверь! И потом ищи-свищи его!

– О чем ты? – спросил второй, не сразу поняв, что хочет сказать его товарищ.

– О том! Делай, что тебе говорят!

Тогда второй жандарм, хоть он и был несколько неповоротлив, бросился что есть мочи вниз, чтобы запереть дверь мастерской или подкараулить злодея. Но было уже поздно. Мурос успел открыть крышку люка, отодвинув маленький сундук, и спрыгнуть вниз. Высота была примерно в одну сажень, но Мурос, легкий и проворный, приземлился на ноги и не покалечился, так как пол был усыпан щепками и опилками.

Он рванул со скоростью ветра, сбив с ног жандарма, свалившегося около наружной лестницы, и скрылся с быстротой молнии. Он побежал вверх, к Камням, туда, где обитали совы. Это был скалистый холм, возвышающийся за домом, где Мурос знал каждый камушек. Жандармам или кому-либо другому никогда не удавалось поймать его там.

Спрыгнув вниз, он вдруг вспомнил (может, отрезвев от происходящего или же «очнувшись», как он сам говорил), что, ранив свою сестру, он уронил нож на пол. Возможно, это произошло из-за того, что Мурос почувствовал страх и угрызения совести в тот момент – поэтому он неглубоко вонзил лезвие ножа, и рана была поверхностной.

Когда Мурос, задумав бежать, бросился к люку, он услышал, что жандармы поднимаются по лестнице, – у него уже не было времени вернуться и подобрать нож. Тогда, готовый спрыгнуть вниз, Мурос крикнул своей сестре:

– Брошь, сука! Не забудь спрятать брошь!

Он произнес слово «брошь», чтобы жандармы не услышали созвучное ему «нож». В этот ужасный момент злодей Мурос был абсолютно уверен, что сестра его все равно любит и потому спасет, не выдаст. На ноже осталась кровь, и его преследователи точно бы ее заметили. Спрятав орудие, он надеялся спрятать само преступление.