«Никакой макияж не украсит лицо так, как чистота в глазах и искренность в улыбке».

Эрих Мария Ремарк

Решусь произнести крамольное: что такое женская красота, даже сами женщины представляют себе достаточно смутно. Звучит забавно, но так оно и есть. Во всяком случае, в понимании собственной красоты женское племя конечно же уступает мужчинам, что вполне объяснимо: мужчина определяет главный спрос, он ищет, он охотится. Потому и любит глазами, потому и ставит внешность женщин на первое место. В силу сказанного – подход здесь более избирательный, нежели в зеркальном случае с мужчинами. Однако и тут диапазон пристрастий поистине гигантский, и никаких однозначных эталонов природа нам, по счастью, не предлагает. Снова и снова мы приходим к выводу, что красота – категория условная.

В некоторых краях наши самые неказистые дурнушки оказываются истинными королевами, и напротив – ослепительные модели в иных условиях будут определены, как страшненькие. Вспомните эпизод, когда австралийский абориген в замечательном фильме «Когда боги сходят с ума» смеется над светлокожей европейкой, никоим образом не вписывающейся в его привычные каноны. Так оно и есть. По мнению полинезийских дикарей белые и стройные женщины отвратительны, пигмеи Амазонки также полагают избыточный рост нелепым уродством, абсолютно не способствующим выживанию в джунглях. И напротив, с некоторых пор европейцы все больше постигают женскую красоту азиаток, что видно и по журнальным обложкам, и по кинематографу. А с середины 20 века даже в самых консервативных регионах Азии все более стали ценить европейскую внешность. Азиатский разрез глаз, о котором мечтают многие европейские актрисы, в той же Японии многими в сегодняшние дни воспринимается, как очевидный дефект, породивший обильный спрос на операции по блефаропластике, что можно заметить даже по японской мультипликации, где у героев и героинь просто огромнейшие глаза. Более 200 000 операций проводится ежегодно только в одной Японии. В Корее и Китае можно наблюдать похожую ситуацию.

До сих пор помню трагикомичную ситуацию, когда на одной их сельских дискотек объявилась классическая парочка – красавица и дурнушка – обе студентки, приехавшие из города. Мне вздумалось понаблюдать за ними, и я с изумлением увидел, что за дурнушкой враз стали ухлестывать с полдюжины кавалеров, красавица же так и стояла у стенки невостребованной. Более того, желая ее утешить, я сам пригласил ее на танец и с изумлением обнаружил, что сельские кавалеры не ошиблись. Это сложно передать, но ни в движениях красавицы, ни в мимике, ни в голосе не было жизни. С ней было безумно скучно. Это открытие настолько меня ошарашило, что чуть позже я рискнул пригласить ее подругу «дурнушку». Уже через минуту я понял разницу, как понял и то, почему местные ухажеры начали поглядывать в мою сторону с явной угрозой. Отличие между подругами было очевидным. Улыбка, глаза, задорные ответы – буквально все побуждало на продолжение знакомства. И вся кажущаяся непривлекательность волшебным образом испарилась…

С подобными ситуациями я встречался неоднократно, а несколько позже в полной мере познакомился и с феноменом «гадкого утенка». Явление тоже из любопытных, которое можно было бы сравнить с неким чудом, когда из нескладных и неказистых девчонок вдруг получаются удивительные красавицы! То, что еще недавно казалось нелепым, смешным, непривлекательным, по достижении определенного срока вдруг превращается в нечто совершенно обратное – в изюминку, в редкое украшение, в примечательную особенность.