Что грозит сейчас Рите? Да все что угодно! Могут с нею расправиться и хотя бы этим досадить КВ.

«Но я появилась в жизни Кости недавно, и он оставил меня, а значит, не дорожит мною, как бы говорит: берите ее, не жалко. Правда, КВ только что женился на мне. Для чего? Любил? Весьма похоже было. А что если только демонстрировал, и не ей, а тем, на кого работал? Кто знает?» Так размышляла она, сидя в ярко освещенной комнате, слушая приближающиеся шаги. «А вдруг у него не было времени, и он меня оставил с надеждой вернуться за мной. Тогда зачем им убивать меня или издеваться? Если я исчезну, то оборвется единственная нить, связывающая их с КВ. Нет, убивать меня или калечить – слишком расточительно. За мной надо наблюдать. Следить. Сейчас для острастки нужно, чтобы КВ узнал, что я у них, занервничал, проявил себя». Рита машинально завела свои часы, стрелки снова начали отсчет.

«Если они изуродуют меня, а я по-прежнему дорога КВ, как он отреагирует? – размышляла Рита, не замечая, что пытается убедить себя, будто ничего ей не грозит. – Меня разлюбит, видеть не захочет, нить оборвется. Нет, трогать меня нельзя. Я необходима как приманка, соблазнительная приманка. Будем надеяться на их разум. От моей смерти или мучений они, если я ничего не знаю, не выиграют, а если бы я знала что-то важное, то зачем меня оставлять им? Не хочешь брать меня с собой, то можно спрятать так, что никакой Юра с Петром не найдут».

К тем же выводам, вероятно, пришли и они.

«…с желающими мы можем посетить Диснейленд, Версаль и проехаться по замкам Луары…»

Выпустили Риту вечером. Подвезли к ближайшей станции метро, открыли дверцу автомобиля – выходи. Станция оказалась «Домодедовской». Но перед тем, как захлопнуть за ней дверцу, Петр сказал: «Будут новости о КВ – позвони», – и протянул бумажку с телефонным номером.

С работы Рита сразу уволилась, из квартиры КВ забрала свои вещи и вернулась домой. Месяц тенью слонялась по дому, вздрагивая от каждого шороха. Много спала: мама пичкала таблетками. В середине ноября, устав от жалостливых родительских взглядов, пошла работать. Оказалось, что устроилась удачно. Риелторская фирма, куда ее взяли менеджером по рекламе, процветала. Через год Рита, практически не влезая в долги, въехала в собственную квартирку на Нахимовском проспекте. К деньгам, оставленным КВ, она не прикасалась. Появились новые знакомые и приятельницы – молодые женщины, умеющие работать и жить в свое удовольствие, но от удовольствий Рита пока старалась держаться подальше.

«Ну вот, мы почти и добрались. Сейчас проезжаем знаменитое „Мулен Руж“ – кабаре, куда я вам настоятельно рекомендую сходить. „Мулен Руж“ находится у станции метро „Бланш“, рядом с улицей Пигаль, весьма специальной и очень парижской улице. На Пигаль будьте внимательны, на уговоры зазывал зайти в бар, „взглянуть“ – не поддавайтесь».

Через полгода Рита получила в милиции бумагу о том, что Константин Воронин пропал без вести. Так и жила она, с записью в паспорте о регистрации брака и со справкой о своей свободе.

Сейчас Рита Пестова в составе туристической группы прилетела в Париж не на экскурсии, а на вскрытие посмертного завещания мужа.

Париж сделал вид, что со мной не знаком. Взглянул мельком и опять сосредоточился на походках крашеных блондинок с силиконовыми бюстами. Хотя я и не рассчитывал на какой-то особенный прием, но зачем уж так перегибать-то? Дуется, словно пацан. Видно, обиделся, что я ему не писал. Ладно, отойдет.

А вот погода выдалась совершенно правильная, московская погода, в духе суровых будней, когда так и тянет поскорее влиться в плотные ряды неутомимых тружеников и в едином порыве, стиснув плечо к плечу, шагать к светлым, пока еще не покоренным производственным вершинам или срочно воплотить идеи Партии и Правительства в чью-нибудь жизнь. Руки чешутся поработать. Со мной в первые дни командировки так всегда. Место и время года не имеют никакого значения. Итак, испытывая прилив сил, я устремился к выходу, рассчитывая на приятное продолжение знакомства с красоткой Ритой, соседкой по перелету из Москвы.