Вечером следующего дня Каранелли прибыл на место короткой схватки русских с отрядом полковника Матье, одного из многочисленных адъютантов Наполеона. Весть о том, что на него, посланного организовать резиденцию императора в Дорогобуже, напали русские, долетела еще вчера. Со слов уцелевших офицеров, русские крестьяне продемонстрировали редкую выучку. И что еще успел заметить один из оставшихся в живых, партизаны были отлично вооружены. В результате полковник исчез, и это, несомненно, говорило о том, что он еще жив. Зачем русским забирать труп?

Обеспокоенный Бонапарт, проявив в очередной раз интуицию, отправил Каранелли разобраться c исчезновением полковника. Это первый случай, когда исчез адъютант императора. И формальный повод выяснить, что же произошло, имелся. Но причина, по которой Луи ретиво бросился выполнять пожелание Наполеона, крылась в ссоре, произошедшей между ними два дня назад. Первой настоящей ссоре с того момента, когда лейтенант Бонапарт покинул Корсику.

Днем ранее Каранелли проводил разведку. Нужно было определить, насколько удалось оторваться от русских. Французская армия из-под Малоярославца уходила стремительно, но достаточно ли? Пропустив арьергард, лазутчики переоделись в русские мундиры и поехали навстречу армии Кутузова. Дорога представляла ужасное зрелище. Трупы лошадей валялись иногда посреди дороги, так и не отброшенные на обочину. Нередко попадались и орудия, поскольку не хватало сил их тащить. Но самое страшное – это трупы солдат и офицеров. Тяжелораненых или больных оставляли умирать на обочинах, а иногда просто сбрасывали в овраги. Повозки встречались повсюду. В основном в них тоже лежали трупы. Изредка доносились стоны раненых, чьи души отчаянно цеплялись за жизнь, не давая умереть два-три дня без пищи, воды и лекарств. Сопротивляясь ночному холоду и влаге дождей.

Выехав на пригорок, французы заметили в низине, у мелкого ручейка, с полдюжины мужиков, толкущихся возле повозок.

– Партизаны? – полувопросительно, полуутвердительно произнес Доминик.

– Вряд ли! Мародеры. Но не расслабляться. Вдруг решат, что мы хотим отобрать у них добычу.

Но это оказались не мародеры. На телеге, запряженной мерином, лежали, издавая глухие стоны, двое французских солдат и офицер-артиллерист.

– Что делаете? – грозно спросил Каранелли, подъезжая к пожилому приземистому бородатому мужику.

Ответить тот не успел.

– Дед Федор! – раздался от дальней повозки звонкий мальчишеский голос. – Дед! Здесь еще один живой!

– Грузите его, да езжай! И возвращайся побыстрее. До обеда надо еще раз поспеть.

 Наконец мужик повернулся к Луи.

– Не взыщи, ваше благородие, тока Мишке если не ответить, то заорется, что корова недоенная. Раненых мы здесь собираем.

Но Луи уже и сам догадался, чем заняты мужики, и это так поразило, что он не смог удержаться от следующего вопроса.

– А кто приказал?!

– Никто. Мы сами.

– Но это же французские солдаты?! – удивлению Каранелли не было предела.

– Это не солдаты ужо, ваше благородие. – И, чуть помолчав, добавил: – Но люди.

Каранелли тронул лошадь. «Люди, – стучало в голове, – люди! Это вы с Мишкой люди. А эти… Не будь сами ранены, так товарищей своих, кто идти не может, на обочинах побросали бы. Чтобы награбленного побольше утащить».

Лазутчики догнали Наполеона уже под Гжатском, чтобы сообщить приятную новость – французская армия движется быстрее русской. Но у императора имелись основания не успокаиваться. Кутузов мог сократить путь, например через Медынь выйти с юга на Вязьму. Нужно торопиться, и Бонапарт делал все возможное, чтобы ускорить движение армии.