В тот роковой день в честь годовщины знакомства мы отправились в одно из красивейших мест в Аризоне, где я когда-то бывал, – красным скальным горам.

Наутро я проснулся в палатке один. Поиски по окрестностям не дали никаких результатов. Машина, припаркованная на центральной улице Седоны, дожидалась на прежнем месте. Но вернулся только я, Милли словно испарилась.

Я хотел было обратиться в офис шерифа, подключить к поиску людей. Но вдруг меня осенило: а если ее не найдут? Человек с поддельными документами и наверняка богатой историей отпечатков пальцев станет первым подозреваемым в списке. Доводить дело до полиции я был не готов. Даже ради Милли. От одной мысли о мрачном, замкнутом пространстве меня бросало в дрожь. Поэтому я спешно вернулся домой, выпил на идеальной террасе баночку холодного пива, помянув скоропостижно скончавшуюся новую жизнь, после погрузил вещи в машину и покинул город.

Иди на свет…

Никогда. Я никогда не выходила из дома. Внешний мир настолько пугает, что я держу занавески закрытыми. Так лучше. В полумраке мне спокойней. Будто в безопасной утробе матери. Я совсем не помню ее…

Я просыпаюсь на закате. Я так думаю. Когда бесцветные льняные занавески приобретают оттенок свежего лосося. Мне не доводилось провожать солнце за горизонт вживую. Я видела это только в кино. Я не могу столкнуться с реальностью. Или не хочу. Моя реальность – маленькая комната со встроенной кухней, душ за шторкой и туалет. А что еще нужно? Иногда я гуляю, измеряя мир шагами: пять – в длину и три – в ширину. Но большую часть времени я лежу на раскладной кровати и пялюсь в телевизор. Я даже ем лежа. Какой идиот сконструировал спальное место, трансформирующееся в обеденный стол? Я считаю, что убирать постель – бесполезная трата времени. Хотя все мое существование лишено смысла. Я проживаю отведенные мне несколько часов и снова засыпаю.

Ночью хорошо: никаких пугающих посторонних звуков за стенами убежища. Так спокойней. Точно в утробе матери. Я не помню ее…

Я и себя не помню. Только мое имя. Зо-Зо. Мое тело совершенно мне не подходит. Когда я танцую в темноте, жилистые руки взмывают вверх, извиваясь, будто две змеи в смертельной схватке. Грация, облаченная в грубую форму, смешит меня. И пугает. Все, что мне нужно – это тишина и покой. Иногда я думаю, хорошо бы стать океаном. Могущественным и бесстрашным. Но я – всего лишь маленькая девочка, которая играет в прятки с миром. И он никак не может меня отыскать.

Часто мне снится один и тот же сон. В нем я настоящая. В красном платье в крупный горох и сандалиях с разноцветными бабочками. Во сне мне нравится себя рассматривать. Я стою в длинном узком коридоре в конце очереди. Кругом люди и бесконечное число дверей. Но нужная только одна. Там. Впереди. Я разбегаюсь, пытаясь прорваться сквозь толпу. Но каждый раз меня грубо отталкивают те, кто старше, сильнее или проворнее. И я возвращаюсь. На свое место. Мне никак не удается посмотреть, что скрывается там – за порогом. Когда приходит мой черед, я просыпаюсь. Может это и к лучшему.

Иди на свет…

В тот день я открыла глаза раньше обычного. Меня разбудил грохот. Кто-то тарабанил в дверь. Я замерла и даже затаила дыхание, чтобы не выдать своего присутствия. Вот он – тот самый страшный момент, когда меня нашли. Но я этого не хотела, я не была готова закончить игру.

– Откройте, полиция, – донеслось из-за двери.

– Я ничего плохого не сделала. Пожалуйста, оставьте меня в покое, – шептала я, впервые в жизни взывая к высшим силам: к кому угодно, хоть к Богу, хоть к дьяволу. Лишь бы это помогло.