Примечательно, что в рейтингах сфер жизни первое место всеми респондентами отдается семье. Однако по количеству времени на первый план у них выходит работа, а семья занимает вторую позицию. Работа в ранжировании сфер занимает различные позиции: четвертую – у «вынужденно-активных» женщин, третью – у «профессионально-активных» и вторую – у «инновационно-активных».

Итак, у респонденток – представительниц различных типов женской деловой активности – имеется общее в том, что семья у них ставится на первое место в ранжировании как ценностей, так и сфер жизни; что касается работы, деловой активности, то здесь позиции разнятся. Это, естественно, не может не сказываться на внутреннем мире женщин, в том числе на их переживаниях, связанных с совмещением деловой активности и выполнением семейно-бытовых ролей. Рассмотрим, например, такое переживание, как «страх успеха». Последний феномен представляет собой субъективное переживание возможных негативных последствий профессионального успеха для личной жизни. Этот феномен, широко изучавшийся на Западе, рассматривался также отечественными психологами (Horner, 1968, 1974; Bremer, Wiring, 1980; Чирикова, Кричевская, 1999 и др.). Но какое бы понимание причинно-следственных связей ни диктовала традиция изучения феномена страха успеха, его суть и проявления остаются неизменными: женщина ассоциирует с деловым успехом нежелательные для своей личной жизни последствия и избегает его. Мы рассматриваем страх успеха как социально-психологический феномен, проявляющийся в межличностных отношениях, их преломлении во внутриличностной сфере и взаимодействии с культурой в целом.

Полученные в отечественных исследованиях данные неоднозначны: по ряду их можно было предположить наличие «страха успеха» у женщин с «профессиональным» типом деловой активности, а у женщин, имеющих более высокий деловой статус, он отчетливо не обнаруживается. Среди опрошенных респонденток абсолютным лидером по числу случаев отказа от карьерного продвижения являются женщины «профессионально-активного» типа: более 60 % респонденток подтвердили наличие таких прецедентов в своей жизни, и только 9 % из них ответили на вопрос отрицательно. Доля таких женщин среди «инновационно-активного» и «вынужденно-активного» типа также достаточно высока, но существенно ниже (40 % и 44 % соответственно). Можно предположить, что для женщин «профессионально-активного» типа страх успеха более актуален в силу большего стремления к достижениям и потенциальных возможностей карьерного роста; с другой стороны, их установки в семейной сфере еще не так эгалитарны, а уверенность в себе не так высока.

Подтверждается гипотеза о том, что женщины по мере роста деловой активности склонны занижать оценку своих профессиональных успехов относительно оценок окружающих людей. Причем разрыв между оценками заметно увеличивается в абсолютном значении: если у женщин «профессионально-вынужденного» типа он составляет небольшую величину – в среднем 0,24 балла, то у женщин «профессионально-активного» типа и, особенно, у «инновационно-активного» типа при наблюдаемом росте уровня самооценки, различия еще более возрастают – 0,46 и 0,63 балла соответственно. Можно констатировать, что специфические проявления мотивации достижения характерны для всех опрошенных категорий, но более всего отличают деловую активность женщин в бизнесе.

Вероятно, это объясняется своего рода естественным отбором, который прошли достигшие высоких позиций в бизнесе женщины: либо этот социально-психологический феномен не был свойствен им с самого начала, либо они научились компенсировать соответствующие внутриличностные переживания опытом деловой активности и личных отношений. У женщин «вынужденно-активного» типа не удалось выявить страх успеха социально-психологическими методами. Потенциально именно эти женщины при их выраженной традиционной полоролевой ориентации должны составлять «группу риска», но при невысоком деловом статусе феномен «страха успеха» у них не актуализирован, существуя, по всей видимости, на уровне установки.