Это письмо относилось к началу 1990 года и было доложено руководству страны. Да ведь и мы понимали, куда идем, что-то старались делать, но, увы, Союза уже нет, и того разведчика-нелегала наверняка будоражит мысль: «Я ведь писал».

Еще один нелегал из другой страны с болью писал, что ему тяжело слушать, как недруги, потирая от удовольствия руки, говорят, что все спецслужбы мира, вместе взятые, не сделали бы с Советским Союзом то, что русские сами творят со своей страной.

Нахлынувшие воспоминания в который раз заставляют горько задуматься над тем, как можно сейчас, после всего того, что произошло с нашей Родиной, смотреть в глаза таким людям, отдавшим ей все самое ценное, что было в их жизни!

Работа разведчика полна опасностей, порой совсем неожиданных. Главная опасность – провал. Часто это происходит вообще по не зависящим от него обстоятельствам – из-за предательства, небрежности или провала другого разведчика или агента, а порой и в силу простой случайности, предугадать которую трудно.

Конечно, бывает и так, что работник засыпался сам, совершил ошибку или просто недооценил опасность. Причин может быть много, но результат один.

Хорошо, если разведчик работал под дипломатическим прикрытием, здесь в большинстве случаев особых проблем не возникает: выдворение, как я уже говорил, – это самая меньшая из всех возможных бед.

Сложнее, когда дипломатическим иммунитетом не прикроешься и приходится отвечать по всей строгости местных законов. Длительный срок тюремного заключения в таком случае можно считать гарантированным.

Мы никогда не бросали на произвол судьбы своих попавших в беду людей – независимо от того, шла ли речь о гражданине нашей страны либо об агенте. Какие только операции не проводились, чтобы вызволить из неволи наших товарищей! Попытки в случае необходимости предпринимались неоднократные, лишь бы был положительный результат. В подавляющем большинстве случаев в конечном счете все же удавалось добиться успеха – за последние два-три десятка лет не было ни одного случая, чтобы разведчик остался отбывать свой срок на чужбине.

В последние годы установилась и все шире использовалась практика обмена задержанными разведчиками. Правда, не всегда на равной основе, но тут уж все зависит от обстоятельств и от того, как удастся договориться.

Часто наших «хватали» специально для того, чтобы обменять на интересующее противную сторону лицо. В таком случае обмен совершался довольно быстро.

Но бывали случаи, когда менять было просто не на кого, тогда на выручку приходили друзья-коллеги из бывших социалистических стран, чаще всего из Германской Демократической Республики. Для освобождения попавших в беду товарищей ни они, ни мы никогда не жалели усилий, шли на любые финансовые затраты, иногда прибегали к ответным мерам в отношении лиц, причастных к спецслужбам противника, – задерживали и предавали их суду.

В подавляющем большинстве случаев наши разведчики попадались на «подставе» – способе внедрения своего человека в агентурную сеть противной стороны, – с самого начала организуемой спецслужбами с целью раскрытия нашего работника. При этом задержание со всеми вытекающими последствиями применялось независимо от того, совершались ли разведчиками какие-либо уличающие их действия или нет.

Ну что ж, борьба есть борьба. Часто вопрос решался исходя из жестокого, неумолимого подхода: кто кого. На грубые провокации и мы отвечали адекватно – иначе было просто нельзя, но первыми такие методы никогда не применяли.

Аналогичную корректность не проявляли, к сожалению, наши противники. Правила хорошего тона были для них лишь исключением.