– Гель, не сопротивляйся, – с усмешкой говорит мне Власов. – Хоть поешь нормально. Так и быть, сиди все выходные дома, одна, но вечер пятницы, будь добра, проведи с нами.

Я закатываю глаза:

– Ладно, уговорил.

Стоит только переступить порог его большого дома в пригороде, как в нос ударяют запахи чего-то мясного, овощного, сдобного, и рот наполняется слюной. Краем сознания припоминаю, что нормально ела дня три назад, как раз в тот день, когда был найден труп обнажённой девушки в красном плаще. Мы возвращались из леса, заскочили пообедать и погреться в столовую, прежде чем погрязнуть в запрошенных ориентировках, и с тех пор я не ела ничего горячего. Всё сухомятка и питьевые йогурты, покупные салаты из кулинарии супермаркета, набор суши из доставки. А теперь желудок сводит от лёгкого предвкушения поесть наконец чего-то горячего, жирного и домашнего.

– Яр, приехал? – слышится голос Риты.

Она выплывает из-за угла. Точнее, появляется сначала её огромный живот, потом грудь, и лишь потом мы встречаемся взглядами. На лице Маргариты тут же вспыхивает улыбка, словно она действительно рада меня видеть, а не успешно создаёт видимость этого для своего мужа, который, конечно, слишком толстокож, чтобы понять, как неприятно его молодой жене видеть его бывшую.

– Ангелина, как хорошо, что ты решила заскочить! – пропевает новая Власова, подходя к нам как огромный крейсер.

И кого она там растит, в этом своём необъятном животе?

– Привет, Ритуль, – благоговейно говорит Ярик, и я отворачиваюсь.

Знаю прекрасно, что сейчас он нежно обхватит своего ребёнка в животе жены, саму миниатюрную жену, упрётся лбом в её, заглядывая в глаза. Они обменяются пронзительными взглядами, и Власов поцелует Ритку. На лицах обоих отразится гармония и умиротворение.

Прекращаю делать вид, словно меня занимает собственное отражение, и поворачиваюсь обратно к хозяевам этого семейного гнёздышка.

– Как мой Пузожитель? – интересуется Власов, скидывая пиджак и туфли. Я тоже разуваюсь. – Хорошо себя ведёт папина девочка?

На лице экс-Тумановой вспыхивает румянец. Она одаривает мужа мне не понятным взглядом и заверяет:

– У нас всё просто замечательно.

Ярослав довольно посмеивается, проходя мимо неё в сторону уборной, а я топчусь на месте, глазея на Ритку.

Она переводит взгляд на меня, делает пару шажочков вперёд и… неожиданно крепко обнимает.

– Рада тебя видеть, – выдаёт эта девица, заставляя меня усиленно соображать, чего ей от меня надо. – Ты давно не приезжала в гости. Соня соскучилась по своей крёстной, да и мне просто уже хочется поболтать с кем-то старше года, младше семидесяти и не моим мужем!

– Разве ты не ходишь на курсы? – вежливо отстраняюсь я, почувствовав шевеление в Ритином пузе. – На детские площадки там… По магазинам?

Она добродушно смеётся:

– Ну ты чего! Это же совсем другое! А мы же семья! С кем я ещё могу обсудить всякие женские штучки, как не с тобой?

Вопрос повисает в воздухе. Трупы обсуждать я мастак, а женские штучки – это, пожалуйста, не ко мне.

Спасение приходит в лице вернувшегося Власова, и я тороплюсь скрыться в уборной. Зря согласилась приехать! Отвратительная затея!

Не хватало ещё заработать комплекс собственной ущербности и несостоятельности как женщины на фоне идеальной Маргариты!

Но когда я выхожу из спасительного убежища, решив, что скрываться в ванной столько времени просто неприлично, в просторном холле уже никого нет, и я, перебарывая желание просто-напросто сбежать, иду вглубь дома, прислушиваясь к тихому смеху и голосам.

В гостиной ждёт своего часа накрытый стол, за надёжным стеклом модного камина веселятся языки пламени, на мягком ворсистом ковре перед ним навалена целая гора игрушек. Власов обнаруживается на этом же ковре. Уселся прямо в брюках, на него забралась Соня, и теперь они обнимаются, довольные долгожданной встречей после целого дня разлуки. Рита сидит поблизости, в глубоком кресле, с умилением глядя на отца и дочь.