И вдруг раз: и снова серо-стальная масса туч снова всё затягивала. Тогда о весне я сразу забывала, снова погружаясь в зиму – теплые шарфы, варежки, мазки крема на красных от мороза щеках, горячий глинтвейн, посиделки на подоконнике в теплом пледе.

Моя жизнь больше никогда не будет прежней. Ни-ког-да.

Я смотрела на то, как черные галки птиц мелькали стайками в отражении моего смартфона. И ждала его звонков. Каждый день.

Он снился мне, мой мажор. Это была какая-то болезнь, одержимость, которой я никогда в жизни не болела. Не знаю, как мне удалось сдать зачетную сессию, не знаю, как я вообще жила, как я умудрялась держать себя в руках, находясь рядом с ним. Мне хотелось гореть и сгорать от той влюбленности, которая душила меня.

Я надеялась, что эта болезнь пройдет, и одновременно с этим я надеялась, что она останется со мной навсегда, ведь я окончательно и бесповоротно была влюблена в Олега Маковецкого всем своим сердцем – от и до. От и до.

Я впрыгнула внутрь вагона и тяжело перевела дыхание. Ух, успела! Как же прекрасны виды за окнами МЦК! Проблески солнца на волнах Москва-реки, черные ветви деревьев, усыпанные снегом… Холодные, будто бы остывшие дома и окна, укутанные люди, много-много фар – белых и красных.

Я повторила про себя все тезисы, необходимые сегодня мне на встрече, и подумала, что нервничаю. Хотелось уже побыстрее закончить с рядом сложных переговоров и продолжить работу в новом ключе.

Что ж, пусть всё получится.

Я нахмурилась, скосив взгляд на карту. Итак, сейчас до Кутузовского, а там пешочком до банка. Или нет, на такси, а то могу опоздать, а там эти испанцы, которые меня так любят за мою пунктуальность...

Не хочется их расстраивать.

Тем более что сегодня последний этап заключения договора.

Я прислонилась спиной к двери вагона и уставилась в окно. Всё-таки как же хорошо, что родители с таким энтузиазмом отреагировали на мою работу у Олега. Ну, пришлось немного приврать историю. Сказать, что заменяющему аспиранту так понравился мой уровень владения испанским и английским, что он предложил мне приличную работу личным ассистентом.

Сережка, правда, сразу понял, что история с Алёнким одногруппником всё-таки была выдумкой, поэтому я ему выдала всю правду. В конце концов, мы с братом были в доверительных отношениях и всегда поддерживали друг друга.

Затрезвонил мобильник. Я выхватила телефон из кармана и сразу сняла трубку. Звонил Олег.

- Кать. Ну что там? Привет.

- Привет, - поздоровалась я, млея от его голоса – Господи, ну дура дурой. – Еду. На Кутузовском буду через минут десять. А там на такси…

- Да, давай. Я уже на месте. Отчёты из зелёной линейки взяла?

- Да, все, кроме последнего, как ты и сказал. И один из красной – самый первый.

- Отлично. Тогда жду тебя.

- Да встречи.

Я скинула звонок, и тут же зашла в приложение, собираясь вызвать такси. Надо бы поторапливаться.

В конференц-зал я зашла спустя двадцать две минуты. Все только готовились рассаживаться, так что я успела тютелька в тютельку.

Если раньше было непривычно носить деловую одежду, то теперь я уже привыкла – узкие брюки, белая рубашка с распахнутым воротом, точеный пиджачок. Волосы в пучке, очки по традиции всё те же, подарок от моего папы – сейчас они подходили к моему образу, как никогда лучше.

Первым меня заметил пожилой загорелый испанец, лицо которого мне напоминало зрелый персик – ну, такое вот выражение у него было, персиковое. Он был самый веселый из всех них. Обладал белозубой улыбкой и целым букетом морщин от чересчур богатой мимики. Испанца звали Бернардо, и он обожал меня и мой испанский. Каждый раз он предлагал мне выйти за него замуж, и каждый раз рассыпался в комплиментах при встрече со мной.