А они забрать его собрались! Навсегда, между прочим! Кирилл и пошел на них с кулаками. Силы только оказались неравными. Охранники тестя сломили его сопротивление без лишних телодвижений. Уложили на пол лицом вниз, придавили коленками и держали его руки в таком вывернутом положении, что плечевой сустав, вечно не дающий ему покоя, захрустел, будто его выдернули.

– Не забирай ребенка!!! – рычал Кирилл, извиваясь на полу, будто ящерица. – Что я тебе сделал, дура?! Что такого я тебе сделал?!

– Ты сделал ей ребенка, – хохотнул утробно тесть, подошел к нему, присел перед ним на корточки, приподнял его голову за волосы и, надменно ухмыляясь ему прямо в глаза, проговорил: – Ты ей сделал ребенка, сына, этого достаточно, мой дорогой. У меня никогда не было наследника. А как без него в моем положении? Мне без него нельзя. Калечить мальчику жизнь я не позволю. Он должен быть воспитан в духе наших традиций, чтобы быть готовым нести бремя моего положения и моих денег, когда наступит его время.

– Пусть так! – перебил его Кирилл, все еще плохо понимая, что происходит. – Никто его не лишает деда. Ты можешь завещать ему все свое барахло, и когда он вырастет…

– Нет, так не получится, дорогой. – Тесть отцепил свою руку от его волос, и голова Дедкова шлепнулась с глухим стуком. – Вы с вашим демократизмом отравите ему сознание, и он просто-напросто окажется не готов к тому, что ему предначертано судьбой. Я давно бы это сделал. Но я не мог идти против воли Татьяны. Боялся, что моя дочь будет без тебя несчастлива. Но теперь все так удачно сложилось. Теперь она нажилась и хлебнула в достатке счастья с тобой, охламоном. Теперь она готова вернуться на родину. Так что…

– Так что?!

Дедков попытался отыскать взглядом Татьяну, но ее загородили грузные фигуры охранников, а может, она уже и вышла из квартиры, и ждет теперь своего папочку в его шикарной машине президентского класса.

– Все удачно сложилось, мой дорогой. – Тесть вытащил из кармана пиджака носовой платок и вытер о него пальцы той руки, которая трепала Дедкова за волосы. – Татьяна тебя разлюбила. Ты не сделал ее счастливой. Ты, кажется, и сам не знаешь, любил ли кого, кроме себя. Да, кстати! У тебя уже есть двое сыновей, с ними и утешишься. А мой внук не должен жить в такой семье! Где все делится на троих. Тем более что те двое ему совершенно чужие…

Вон в чем дело! Прозрел моментально Дедков. Вот откуда у этой гнусной мелодрамы ноги произрастают! Татьяна не простила его любви к сыновьям от первого брака. Она старательно делала вид все эти годы, что мальчики ей не в тягость. Что она не злится, когда он уезжает к ним по субботам. И ей совершенно не жаль тех денег, которые он тратил на них сверх положенных алиментов. И вежливо улыбалась всегда, когда он с упоением рассказывал ей про Мишку и Сережку, поддакивала даже.

А что оказалось на самом деле?

А на самом деле она их ненавидела, получается?! Ревновала своего сына, их общего, между прочим, к тем двоим, которых он никогда не переставал любить. И считала, что Марк обделен. Что ему плевать на то, в какой именно коляске Марк будет вывезен на прогулку, главное – выкроить денег Мишке и Сережке на летний отдых у моря.

– А что здесь дикого? Всем должно быть поровну! Они же все мои сыновья, – вяло огрызнулся Дедков в сторону Татьяны.

Она не ушла, оказывается. Она все это время торчала в прихожей. А потом выскочила оттуда и наговорила такого, что, если бы не Марк, он бы лично попросил папашу забрать свою дочурку к чертовой матери.

– Но не мои, скотина! – взвизгнула она тонко.

Подбежала к нему, распростертому на полу, и наподдала ногой, за что тут же была проклята Дедковым на веки вечные.