Именно эти «семейные обстоятельства» и заставили W прервать получение военного образования. Они же не позволили перспективному инженеру свалить за границу и заниматься вторым любимым делом. А там, глядишь, и первым (американская оборонка никогда не брезговала брать приезжих высококлассных спецов). Пришлось придумывать третье дело – сидеть в родном городе, строить бизнесы один за другим и вести настоящие боевые действия с братками (хоть какая-то отдушина).
Еще два сеанса прошли в классическом ключе свободных ассоциаций и разматывания длинных цепочек воспоминаний и обид. Вопреки некоторым ожиданиям, клиент не торопился смещать фокус нарратива в семейную область. Он занимался методичной вербализацией тех эмоций, которые у него вызывали партнеры по бизнесу, субподрядчики, бюрократы разных уровней и (до кучи) бывшие однокурсники.
W больше не обрывал цепочки свободных ассоциаций с помощью темпоральных конструкций и метронома. Он доводил каждый эпизод до конца, завершая парой крепких словцов в адрес действующих лиц.
А.: Осталось пять минут до конца сеанса. Есть что-нибудь, что вы хотели рассказать, но не успели?
Кл.: Нет. Я рассказываю, что хочу, но никуда не спешу. Завтра про одного е***тяя расскажу, вместе с ним (название объекта) строили. Таких е***тяев я еще не видел.
А.: Вы заранее знаете, про кого будете рассказывать?
Кл.: Да.
А.: Специально продумываете?
Кл.: Нет, все само в голову лезет. Лезло и раньше. Сейчас лезет в порядке очереди, без суеты.
А.: Метроном?
Кл.: Да.
А.: Но говорили вы тогда не о бизнесе.
Кл.: Я помню! Вы не думайте, я не бегаю от семейных проблем. Просто не готов пока некоторые вещи озвучивать.
А.: Это естественно. Вы уже победили, поэтому можете позволить себе расставлять точки над Ё в любом порядке.
Кл.: Победил. Но до Дня Победы еще дожить надо. И своих не перебить.
На следующем сеансе смысл последней фразы W прояснился. В его рассказах все больше людей из делового окружения получали нелицеприятные ярлыки. Параллельно клиент обрывал многочисленные деловые и неформальные контакты, давно его тяготившие.
Кл.: Я хочу понять… Я их всех ненавидел раньше? Так?
А. (молчит)
Кл.: Наверное, так. Но не всех. Сейчас тоже не всех. Но очень многих. За**али просто до пятьдесят третьего позвонка. Чем? (Смотрит на метроном.)
А. (молчит)
Кл.: Да понятно чем. Болтовня, обещания, треск сплошной. Жизни нет, сплошной радиошум. С кем на связь ни выйду, приходится помехи слушать. Вот я начал глушить вражеские глушилки. Агрессивно глушу. Многим достается на орехи. Зато работать стали лучше. Вообще это нормально – в одном человеке столько злобы?
А.: Агрессию нельзя все время подавлять, иначе наступает взрыв.
Кл.: Взрыв. Взрывная волна. Ну это все меняет! Нечего бегать по линии фронта, когда вокруг снаряды взрываются. Сами виноваты.
А.: Почему снаряды вдруг стали взрываться?
Кл.: Не знаю… Взрыв на складе боеприпасов.
А.: Что склад делает на линии фронта?
Кл.: Тогда это артиллерия пристреливается! Ну точно. Это ведь я сам начал разбор полетов. Не какой-то там склад случайно взорвался, а я сам подвез к артиллерии боеприпасы. Иначе склад действительно взорвался бы.
А.: Действительно, нет выбора: воевать или нет. Есть выбор, где будут взрываться снаряды. На линии фронта или у вас в голове, то есть на складе.
Кл.: А Вы знаете, как пристреливаются? Устанавливают репер на местности и ***ат по линии, пока вилку не получат. Вилка знаете что такое? Ну, неважно. Короче, я выбрал себе репер. Бодрость, собранность. И чтобы никто на мозги не капал. И теперь стреляю по местности, чтобы линию разрывов получить. Два дела делаю. И разгон даю тем, кто давно напрашивался. И к точечным ударам по стратегически важным целям готовлюсь.