– Понятно. Мне придётся сменить тему и спросить тебя, куда вы выходите из дома по нужде. Я теперь могу вставать и сам смогу туда дойти.

– Мы никуда не выходим. Латрины находятся рядом с кухней.

– Это не самое лучшее место. В кухне должно быть воняет нечистотами.

– Совсем не воняет. В доме есть водопровод и канализация. Лучше давай я отведу тебя туда, и ты сам всё увидишь и поймёшь, как это работает. Рядом с латринами расположена купальня. Там есть большие чаны с водой комнатной температуры, скребки для тела, моющие средства и благовония. Все домашние рабы моются каждый день. Это правило. Как только у тебя будет больше сил, я рекомендую тебе следовать общему примеру. Пойдём, я тебе всё покажу.

«Я, конечно, слышал, что мытьё у римлян возведено в культ, и господа от нечего делать часами проводят в банях. Но то, что они и рабов своих заставляют каждый день мыться, это уж слишком», – подумал германец. Он тяжело поднялся с кровати и медленными шагами направился к двери. Мия подставила ему своё сильное плечо, и, опершись на него, он стал ступать увереннее и быстрее. Таким образом они добрались до латрин, до которых было не более двадцати шагов. Мия показала германцу купальню и ушла хлопотать на кухне. Справив нужду, Виллмир сам дошёл до двери своей комнаты, опираясь о стену. Каждый шаг давался ему с большим трудом. Наконец, добравшись до цели, он почувствовал себя победителем.

В первый раз за несколько недель германец оказался на свежем воздухе и впервые увидел перистиль. Внутренний двор дома поразил его своей элегантной красотой. В центре перистиля был небольшой фонтан со статуей дельфина из белого мрамора. Раскрытая пасть дельфина оскалилась мелкими острыми зубками. Из неё звонко струилась чистая, прозрачная вода и стекала в мраморную чашу в виде округлой раковины. В четырех углах прямоугольного двора на высоких цоколях стояли большие греческие вазы, в которых цвели пёстрые астры. Колонны, окружавшие перистиль, были увиты изящными цветочными гирляндами. Пять проворных ласточек то залетали под крытую колоннаду, то вылетали на открытое пространство двора. Они громко щебетали и резвились, хлопая своими сине-чёрными острыми крылышками и подёргивая длинными резными хвостиками. Виллмир заметил между балками кровли построенное из грязи, травы и перьев гнездо. Он неподвижно стоял и с невольной улыбкой наблюдал за беззаботной игрой ласточек. Вечернее небо, раскрашенное в багряно-розовые тона заката, свежий прохладный воздух и весёлая стайка бойких птиц – маленькие, но неотразимые прелести бытия. Неужели он был готов так легко отказаться от всего этого?

Германцу захотелось перейти двор и войти в дом через большую двустворчатую дверь на другом конце. Там он мог бы случайно встретить хозяйку дома, ведь был уже вечер, и она должна была скоро вернуться из Кориниума. Полное безразличие прежних дней сменилось любопытством, и Виллмиру вдруг стало очень интересно увидеть лицо знатной римлянки, которое он никак не мог вспомнить. Он помнил лишь её тёмные волосы, уложенные в элегантную сложную причёску. Немного поразмыслив, германец решил, что это пустая затея. Кроме того, у него уже не было сил идти куда-нибудь. Он открыл дверь своей комнаты, подошел к кровати и опустился на неё. Его обессиленное тело было радо покою. Мужчина чувствовал себя, как после многочасового бега с препятствиями, хотя всего лишь прошёл несколько десятков шагов. Он лежал на спине и внушал себе, что скоро поправится, и силы вернутся к нему. Обязательно вернутся. Куда они денутся? Вдруг он услышал лёгкие шаги во дворе, и через несколько секунд в комнату вошла хозяйка дома. По крайней мере, Виллмир решил, что это была она, судя по её тёмным волосам, уложенным в изящную причёску, богатому наряду и пьянящему аромату духов, который показался ему знакомым. Из-за наступающих сумерек германец не мог отчётливо видеть лица римлянки. Она отодвинула кресло подальше от кровати, грациозно присела и некоторое время сидела молча, устремив взгляд на вечернее небо за окном.