– Ох, я не знала, – Эрика потянулась, чтобы взять подругу за руку, но та уже схватила свой стакан и теперь крутила его, всматривалась в розовую жижу:

– И это не помогает. Уж лучше б они просто развелись, а не заботились о моём эмоциональном благополучии.

– Ох, сочувствую, – Эрика почувствовала себя жутко виноватой и беспомощной.

– Тебе в этом плане повезло. Никаких мозгоправов и терапий.

Эрика округлила глаза.

– Хотя, тоже хорошего мало, – подытожила Мишель, сползла с диванчика и зашагала к кассе. – Тебе взять бургер?

– Да, – кивнула Эрика, она притянула к себе книгу, раскрыла и стала листать, вглядываясь в страницы, пока не запнулась за такие знакомые слова. – С сыром, но без лука…

Одна строчка, но стоило её произнести, как трясина памяти захлопнула пасть, пожирая девочку.

– С сыром, но без лука, – лучезарно улыбнулась женщина, ставя поднос с четырьмя стаканами колы и ворохом коробочек.

– Ты просто чудо, – мужчина принялся выгружать стаканы на стол. – Не думаешь, что им рано начинать низвержение в ад фастфуда? – кивнул он на малышей.

– Но па-а-ап, – загалдели дети, и отцу не оставалось иного, как сдаться.

– Милый, – женщина накрыла его ладонь своей. – Мы же в отпуске, а это даёт нам немного манёвра для сумасбродства и вредноты.

– Вреднота! – крикнули дети, зашуршав бумагой и впиваясь в бургеры.

– Туше, – мужчина улыбнулся, переплетая свои пальцы с её. На его лице отразилось беспокойство: – Милая, твои руки как ледышки!

Мужчина удивлённо взглянул на женщину и принялся растирать её изящные пальцы, согревать их своим дыханием. День был солнечный и жаркий, но кисти его спутницы были бледны и холодны.

– Это от колы, милый. Эти напитки такие морозные, словно вода в них с самых тёмных глубин океана, – улыбнулась женщина, изящно высвободила руку и махнула: – Посмотри, какая убийственная красота, какой фатальный простор!

Мужчина и дети разом повернулись. Перед ними растеклась бесконечная лазурь с белыми росчерками чаек. Невозможная высота срывалась и падала в изумрудное море. И эти две бездны объединял лишь тонкий кусочек суши, отважно и одиноко подпирающий небесную твердь алым маяком.

– Здесь великолепно, – вздохнула женщина. – Галечный пляж как разбитое вдребезги небо. Я хотела бы остаться здесь навечно.

– Эй, – Мишель трясла рукой перед лицом Эрики. – Опять истуканишься! Отомри!

Мир вновь запах картофелем фри и ванилью. Эрика захлопала глазами, пытаясь окончательно зацепиться за этот слой реальности и не соскользнуть вновь в небыль.

– Что на этот раз? – Мишель прищурилась. – Я всего на минутку отошла! Стоит лишь отвернуться!

Мишель знала, что иногда подруга увязает, замирает, истуканится и смотрит сны наяву. Глаза её стекленеют, лицо становится отрешённым. Эрика не могла этого объяснить. Она просто отключалась. Или, наоборот, подключалась к какому-то только ей доступному каналу видений. Эти сеансы мешали реальность и выдумку. Одни были похожи на пророчества, другие на кусочки фильмов.

– Опять море и чайки, но в этот раз… Там была моя сестра…

– Сестра? – Мишель выскользнула со своего диванчика и подсела к подруге, зашептав. – Какая сестра? Из всех твоих сестёр я знаю лишь себя!

Мишель рассмеялась, но увидев, что бледное лицо подруги не озарилось улыбкой, тоже стала серьёзной:

– О чём ты?

– Это давняя семейная история, – начала Эрика. – Моя мама писала книгу, когда была беременна мною. И закончила её в тот же день, когда я родилась. Ну и у нас принято считать, что она моя сестра.

– То есть твоя сестра – это книга! – уточнила Мишель. – Подруга, я говорила,