– Кого вы так боитесь убить?

Зрачки напротив сузились. Шпай дёрнул бровью и полистал личное дело клиента, чтобы не встречаться взглядом с этими белыми, блестящими от бессонницы фонарями.

– А вы заметили, что, когда я назвал имя Эмбер Лау, вы и ухом не повели? Не дрогнул ни один психофизический показатель, – доктор развернул к нему свой планшет. – Не капнуло и крови с потолка. Ни-и-и капельки. Настоящий триггер невозможно игнорировать. Вы реагируете не на Эмбер Лау, а только на мысли о её смерти.

– Не знаю, что на это ответить.

– Я лишь спросил, заметили ли вы.

– Не заметил.

– Прекратите врать, если уж пришли за помощью. Только не извиняйтесь опять! И раз уж мы заговорили о будущем… Вас признали виновным в создании Прайда Сокрушителей, – напомнил доктор, – и в подрыве вторжения армии эзеров на Урьюи. Вы признались и раскаялись?

– Нет. По правде, меня никто и не спрашивал. Выдали материалы дела и приговор. Эзер-сейм заключил, что многочисленные улики подтвердили мою вину.

– Планируете оспаривать решение трибунала?

– Не знаю. Прошло два года, все возможные и невозможные концы давно утеряны.

– Если вознамеритесь подавать апелляцию, запись этой беседы, – доктор постучал ногтем по комму за ухом, – сыграет против вас, минори. Вы без задней мысли называете рабов людьми и приравниваете ценность их жизни к нашей. Это ли не постулаты Прайда Сокрушителей?

– Любой ответ закопает меня, да?

– Я объясню, что происходит. Прайд сослужил отвратительную службу шчерам: последние два года эзер-сейм отлавливает тех немногих, кто сочувствовал сокрушителям, но не выдавал их. Знаете, как их вычисляют? По владению октавиаром и отношению к рабам. Вы меня понимаете? Вас не казнили только потому, что все улики были косвенные. Но я обязан докладывать о подобных оговорках, тем более в вашем случае, но в моей власти списать их на аффект. Если он больше не повторится.

Кайнорт сложил руки на столе и опустил на них голову. Он терпел поражение. И в чём? В попытке упечь себя в психушку. Между ним и доктором с потолка пролился целый стакан крови и следом ещё один. Шпай невозмутимо отряхнулся:

– Трибуналом вас лишили званий, наград, привилегий. Арестовали счета, недвижимость и даже фондовые доли. Вы в списках нон грата всех крупных фирм. На что вы планируете жить, минори Бритц?

– На довольствие, которое положено сумасшедшим в закрытых учреждениях, доктор, – буркнул он, не поднимая головы.

– А представим на секунду, что вы выйдете отсюда свободным человеком?

Бритц взглядом отправил доктору корпускулу неодобрения, которое вырабатывается исключительно при раздражении презрительной железы у высшего сословия:

– Я не раз стартовал в гораздо худших условиях. Минори умеют добывать средства к существованию, работая если не головой, то, на худой конец, лопатой или половой тряпкой. Но настоятельно не рекомендую выпускать меня отсюда. Лет тридцать.

– Кого вы так боитесь убить? – с нажимом повторил Шпай.

– В данный момент – Вас.

– Вы начали показывать зубы – это хороший признак. Альда Хокс указала в сопроводительном письме, что у неё есть для вас работа.

– Вся её работа связана с оружием, – возразил Кайнорт. – А я и без оружия не выдерживаю никакой критики. Вы сами всё видели.

– Сегодня я видел, как вы убивали виртуальную рабыню, зная, что она не настоящая. А вчера – как мой ассистент сдирал с меня кожу. А завтра на этом самом месте лидмейстер будет трахать копию мамочки. Продолжать? Пси-блок занятная штука, минори. Самый чистоплюйский аудитор носа сюда не сунет из страха, что комната вывернет его наизнанку, а я подсмотрю. Вы загрызли шчеру… Вы загрызли шчеру! Да вы тут самый адекватный. Если не считать биполярного расстройства вашей обуви.