Андрей был доволен, что пострадавшей стороной оказался вроде как он, хотя именно он был сегодня на свидании, и даже не мог допустить, что на своей православной сходке (а может, она была и не там) его жена теоретически могла заниматься не только изучением Священного писания.

Поворчав для порядка, что надо было, по крайней мере, позвонить, Андрей сказал, чтобы она была поосторожней, и как бы о ее увлечении не стало известно институтской администрации: она, как ни как, числится комсомолкой, и могут быть неприятности. У него есть сведения, что в каждой церкви служит так называемый поп в погонах, а попросту – замаскированный сотрудник КГБ, и одна из его обязанностей – выявлять таких вот нерадивых строителей светлого будущего и сообщать куда следует. На это Леночка резонно возразила, что он сам около двух лет посещал, с точки зрения органов, незаконную организацию и, несомненно, находится на крючке у КГБ, а то, что в институте об этом не знают и никуда его пока не вызывали, – так это до поры до времени, еще не известно, чем все закончится.

В этом смысле Леночка была, несомненно, права: церковь в стране пока никто официально не запрещал, а группа непортального пути могла быть приравнена к секте, и приписать ей могли все что угодно, – в том числе и антисоветскую деятельность, тем более что руководитель ее был объявлен сумасшедшим.

– Ну, наша группа полгода как разогнана, – примирительно ответил Андрей, – и думаю, если бы у КГБ были планы с нами разобраться, уже давно бы все в институте стало известно, а то и вовсе бы по стопам Балашова пошли, так что не думаю, что они будут меня трогать. У меня-то все в прошлом, а ты только сейчас в общину ходить начала. Да нет, я тебя не упрекаю, а просто предупреждаю. В конце концов, – он криво усмехнулся, – за свою веру пострадать даже почетно, по крайней мере, так христиане считают.

Было уже поздно, Леночка постелила кровать и стала стягивать с себя одежду.

– Ты мне грудку не хочешь поцеловать? – томно спросила она Андрея, оставшись без бюстгальтера. Андрей посмотрел на ее большую, рано начавшую отвисать грудь, мысленно сравнил ее полную, рыхлую фигуру, толстые, дрябловатые бедра с гибкой, стройной и удивительно чувственной фигурой Лианы и испытал раздражение.

«Господи, – подумал он неприязненно, – это в девятнадцать-то лет у нее все так висит! Что же с ней к тридцати будет?» – мысль о том, что ему предстоит прожить с Леночкой неопределенно долго, почему-то вызвала у него отчаяние.

– Очень хочу, – ответил Андрей, постаравшись разыграть сожаление, – только ты ведь после этого меня в постель затащишь, а я медитировать собирался, мне настрой сбивать нельзя, и так два дня из-за дежурства пропустил, а медитации требуют ежедневной работы.

– Ну и медитируй сам с собой! – обиженно сострила Леночка. – Не очень-то и хотелось. Отец Сергий сказал, что те, кто медитациями занимаются, каналы для бесов открывают!

– Да что ваш Сергий в этом смыслит! – сорвался Андрей. – Дремучий поп! Это ваша Православная церковь давно сатане служит и на КГБ работает. Там среди священников и истинно верующих-то не осталось, одни карьеристы! Да и вообще сама эта символика – распятый Бог и орудие его казни – крест, как предмет для поклонения, у меня ничего, кроме отвращения, не вызывают. Какой же это путь к свету? Мрак один. Явись сейчас Иисус Христос в нашу страну, церковники его же первые органам сдадут как опасного смутьяна. Зачем им живой Бог? Их и мертвый вполне устраивает. Те же фарисеи!

Так резко о православии, да и вообще о христианстве, Андрей при Леночке высказывался впервые – уж больно она задела его «каналами для бесов».