Ханна крутит в пальцах золотую с красным ручку «Монблан», постукивая ею по мраморной столешнице.

– Замечательно, – говорит она. – Бальзам на мою душу.

Не могу оторвать взгляда от ее руки, поскольку эта ручка стоит под тысячу долларов, а Ханна играет ею, как пластмассовой дешевкой из супермаркета. У меня мелькает мысль, что, если она в ближайшее время не прекратит, надо будет отобрать у нее ручку. «Прекрати играть с ней! Такая ручка заслуживает уважения!»

– Миссис Картер… – Я указываю на ее руку.

– Да?

– Просто вы все время стучите ручкой по столу, возможно, сами того не замечая.

– Неужели? Да, вы правы, я этого не замечала…

– Это ведь «Монблан». Правильно?

Ханна крутит ручку в руках и смотрит на нее так, будто видит впервые в жизни.

– Да. А вы откуда знаете?

Я указываю на колпачок.

– Вот этот маленький золотой символ в виде заснеженной вершины. У миссис Ван Кемп тоже есть такая, но только черная с белым. Она обращается с ней очень бережно. Эти ручки такие дорогие, и я просто подумала… извините, мне нужно было бы промолчать.

– Нет, спасибо, я вам признательна. Это подарок моего мужа, на рождение нашей дочери. – Ханна улыбается. – Когда родилась Мия, он целую неделю заваливал меня подарками. Очень мило, правда? Харви расстроится, если я ее сломаю… – И мы обе смеемся нашей мягкой шутке над мистером Картером и его дорогими подарками.

– Даже чернила особенные, взгляните! – Ханна черкает в углу страницы и показывает мне. – Барбадосская синева. Вы знали, что существует так много различных оттенков синих чернил? – Она качает головой, словно поражаясь нелепости всего этого, однако меня не проведешь. Я готова поставить бутылку хорошего виски, что она прекрасно знает, сколько стоит эта ручка. Судя по всему, это ограниченная серия. Уверена, Ханна сама ее выбирала.

Она откладывает блокнот.

– Возможно, это вопрос личного характера, но мне просто любопытно. Почему вы захотели работать здесь, я имею в виду домработницей с проживанием? Вам ведь только… – заглядывает в мое резюме, – двадцать четыре года. Вы могли бы пойти учиться; есть много других занятий, которым можно было бы посвятить свою жизнь.

К счастью для меня, Луиза сегодня была крайне болтлива.

– Я откладываю деньги, миссис Картер. Это мой пятилетний план… по крайней мере я так надеюсь. Я люблю шить, создавать одежду, но не смогу откладывать деньги, если буду снимать жилье. Я рассчитываю за пять лет накопить столько, сколько хватит на открытие собственного дела. Свой магазин одежды, возможно, в Куинсе. – Игриво пожимаю плечами. – Понимаю, каким безумием это кажется – открыть собственное дело…

– Вовсе нет, что вы! Вы даже представить себе не можете, как я вас понимаю! Думаю, у вас получится не хуже, чем у других.

– Спасибо. Искренне надеюсь, что я сейчас не выстрелила себе в ногу, поделившись своим пятилетним планом! – Смеюсь.

– Разумеется, нет. Мне бы хотелось узнать о вашем пятилетнем плане больше. Как знать, возможно, вы вдохновите меня на собственный пятилетний план…

И тут Ханна спрашивает:

– Что такого вы привнесете в эту работу, чего, возможно, нет у других соискательниц?

Я задумываюсь. Даже устремляю взгляд в окно.

– На самом деле я просто усердная и добросовестная. – Я впервые в жизни использую эти слова, чтобы описать себя. Даже добавляю что-то насчет «трудовой этики», от чего, учитывая то, как Ханна обошлась с нашей семьей, когда работала на нас, мне хочется разразиться гомерическим хохотом.

Затем мне рассказывают про объем работы. Пять этажей, шесть спален, семь ванных комнат, миллион гостиных, комната для завтраков, комната для просмотра телевизора, паркет, ковры, белье. Ханна перечисляет все мои обязанности. Уборка в ванных, уборка на кухне, покупка продуктов, мойка холодильника, вынос мусора, уход за растениями… У меня стекленеют глаза, и приходится ущипнуть себя, чтобы не заснуть.