Внезапно Артем подскочил, с интересом заглядывая в мои помутневшие от слез глаза.

– Подожди-ка, у тебя и Карины день рождения в один день?! – мальчик спросил это так ошарашенно, будто открыл Америку вместо Христофора Колумба, а затем стал засыпать меня вопросами: – Ты что, приемная? Или нет – сестра-двойняшка?! Может, даже близняшка! А папа знает?!

– Двойняшка. И Максим ничего не знает и знать не должен! – весело, но тем не менее строго предупредила я его. Он понимающе кивнул. – Что я хотела тебе сказать… В общем, наверное, не это ты хотел от меня услышать, но мне кажется, твой папа любит тебя. Сравни его с моими родителями. Ты учишься в прекрасной школе, за тобой постоянно следит его охрана, он хочет, чтобы ты изучал математику, но все же не запрещает футбол… Не то что было у меня! Тебе не нужно сбегать из дома, чтобы почувствовать себя уютно и спокойно. Взрослые мужчины не умеют выражать свою любовь так, как девушки. Для них любовь – это забота и поддержка. Твой отец сильный мужчина, который любит тебя так, как умеет.

Сказав это, я почему-то сама же стала размышлять над своими словами. Как-то очень двояко они звучали… Будто были адресованы вовсе не мальчику… Артем, казалось, тоже немного призадумался, несмотря на то, что моя речь получилась какой-то неубедительной, как по мне. Мне хотелось донести мысль иначе, а не свести все к наставлению: "Слушайся папу и кушай кашу".

– Моя мама Саша сбежала и бросила нас с папой два года назад, – внезапно стеснительно выпалил мальчик и, стыдливо потупив взгляд, сказал то, что я не ожидала услышать: – Они жили в одном доме, но ругались постоянно! Ты бы слышала это, Лина… Мне казалось, они могут однажды просто поубивать друг друга. Потом она пропала. Стыдно, но я был рад! Папа ее не искал, а наоборот, спрятал меня в эту… школу. Кажется, они жили в одном доме только из-за меня… Теперь мы видимся редко с отцом, но ты права: он меня не забывает и заботится обо мне. После твоего рассказа я еще раз понял, что у меня все не так печально… Эм… Без обид!

Как бы ни хотелось, расспрашивать разговорившегося мальчика о непутевой матери я не стала. Что я – чудовище какое?! Так что, еще раз прижав Артема к себе, успокаивающе шепнула ему на ухо: "Все будет хорошо".

– Ты придешь на другие матчи? Прошу тебя, Лина! – помолчав, спросил он. – Мне понравилось, что на меня кто-то смотрит. И когда ты орала, как сумасшедшая, мне не было стыдно за то, что я тебя знаю. Я даже потом сказал пацанам, что ты моя подружка!

– Обязательно, малыш. Обещаю! – выпалила я растроганно.

Поболтав еще некоторое с мальчиком, я смогла его убедить: один проигрыш – это не конец света. Да и ничего страшного не было в том, что папа не пришел на футбол. Тем не менее, поговорить с Варлом я теперь намеревалась.

На выходе из раздевалки меня уже ждал охранник. Естественно, о побеге речи не шло. Пока. Слишком много я наобещала Артему, чтобы, разрушив его надежды, просто сбежать.

До дома мы доехали без происшествий (не считая выпитой таблетки противозачаточного) и до самой темноты я просидела в комнате. На полке нашелся первый том "Войны и мира", и я решила, что время пришло и мне окунуться в классику, издавна усыпляющую молодежь! После пары часов чтения я уснула, а когда проснулась, за окном было еще темно.

Часы на телефоне показывали только девять вечера, а живот противно урчал. Пришлось преодолеть стеснительность – и отправиться на поиски еды в чужом доме.

Но стоило мне вальяжно войти в зал, как увидела— в кресле сидел Варл, распивая виски и бессмысленно глядя на огонь в камине. Казалось, он спал с открытыми глазами, а я все решала: двигаться дальше или уйти обратно в комнату, с голодным желудком.