Я начинаю переживать, что ляпнула лишнего.

– Они Вас очень любят и заботятся о Вас. Даже не представляете, как они переживают… – пытаюсь хоть как-то прикрыть кухарок, но к концу мой голос предательски подрагивает.

– Да знаю я. Сколько раз они мне снотворное подливали в еду! Да только это все не то. – взгляд Данте резко теряет всю жесткость, он делает глубокий вдох и на выдохе тяжело опускает плечи. – И как его пить? – продолжает мужчина, рассматривая изумрудную жидкость в свете единственного фонаря.

– Одна чайная ложка перед сном, только не больше, так как… – не успеваю я договорить как Данте отпивает немного снадобья из склянки, – травы использовались ядовитые. – к концу мой голос совсем затихает.

– Посмотрим, какой из тебя лекарь. А теперь скажи, откуда умеешь драться, готовить снадобья? Только правду говори. Все равно узнаю, если соврешь.

И я ему верю, точно также, как он, без сомнения, выпил содержимое склянки.

– А я ведь могла Вас отравить… – я все не унимаюсь, пытаясь понять причину такой беспечности.

– Если попыталась бы, то я почувствовал бы яд и успел бы прихватить тебя с собой. – с абсолютно невозмутимым видом отвечает Властитель Тиге.

Я нервно смеюсь, Данте отвечает слабой улыбкой, но взгляд его остается напряженным. Мы продолжаем идти по саду и выходим к озеру. В небе сверкают звезды, светит луна и вся эта завораживающая красота отражается на глади озера.

– Меня нашли в лесу семь лет назад ученики боевой школы Запада. Я стала там учиться, потом стала наставником. Отправилась в поездку. На меня напали, а дальше ты знаешь.

– Ты не договариваешь, снова… – спокойным тоном произносит мужчина. – В твоей истории отсутствует один элемент.

Мои ладони становятся мокрыми от волнения, и я нервно впиваюсь ногтями в ладони, но молчу, чтобы не сказать лишнего.

– Вороной конь западной породы. Прости, что выдал его за своего, но зато благодаря конюху о моем подарке узнает главная служанка, а от нее все остальные в поместье и за его пределами. Почему конь оказался в таком состоянии?

Я продолжаю молчать, думая, что ответить.

– Это ведь твой конь. Не упирайся. То, что он так легко подпустил тебя к себе, это только подтвердило. Я нашел его в тот же день, что и тебя. Он забрался на одинокую скалу в океане. Улавливаешь связь?

– На меня напали разбойники. Я бежала, но меня загнали в угол, и я спрыгнула со скалы. Вместе с ним. – произношу медленно, стараясь не завраться еще больше.

– И Вам удалось выжить. Обоим. – Данте задумчиво гладит подбородок.

Мне становится не по себе от того, что я могла ляпнуть что-то не то, что Данте начинает в чем-то меня подозревать.

Успокаиваю себя тем, что даже если до Данте дойдут слухи со стороны Запада о стихийнице в розыске, и все будет указывать на меня, и если он не поверит мне, то лучше пускай все закончится в прекрасном саду его поместья и от его руки чем от холодных рук палачей Запада. Я еле сдерживаю себя от вопроса правдивости слухов о полном очищении его земель от стихийников. Мне совершенно не хочется верить в то, что он причастен к их гибели, и страшно представить, что он мог с ними сделать.

– Как известно, лошади хорошо плавают. Но все равно чудо, что он выжил. Ты знаешь, кто твои родители и откуда ты? – резко его лицо снова становится расслабленным.

– Не знаю. – от того, что Данте резко сменил тему, я на минуту теряюсь.

– И много у тебя было учеников? Как долго преподавала?

– В последней группе у меня было одиннадцать учеников. Преподавала около двух лет.

Данте молча кивает в такт моим словам, и мы продолжаем прогулку. Прохладный ветер приятно охлаждает разгоряченную от волнения кожу.