– Думаю, не нужно.

– Дочка уже ездит со мной на вечерние службы, в это время часто стоит на клиросе, пытается разгадать текст на церковнославянском языке. Во время литургии мы последние два раза выдавали ей напечатанный крупным шрифтом текст Символа Веры, и она пела вместе со всем приходом. Ей уже 7, как я говорила, она из младенца стала отроковицей (подумать только!), теперь каждый раз исповедуется перед Причастием. Средний сын в этом плане самый сложный. У него сейчас такой возраст, когда на одном месте долго усидеть невозможно, а тут нельзя шуметь, нельзя бегать, нельзя громко разговаривать. Очень хорошо, что у нас в храме есть столик и стульчики, где дети сидят во время службы, рисуют, раскрашивают. Это очень сильно их утихомиривает. Но к «Херувимской» обычно у среднего терпение заканчивается, его начинает «колбасить», он путешествует туда-сюда по прихожанам, каждый его пытается хоть на пять секунд у себя удержать. А потом, на «Милость мира», мы преклоняем колени, это большая радость детям, они все группируются вокруг матушки, как цыплята вокруг клуши, и с воодушевлением кланяются, поглядывая друг на друга – кто поклонился лучше, ниже, ловчее. Ещё детям поручено гасить свечки, возжигать новые, убирать с подсвечников огарки, что тоже даёт им причастность к службе, это важно. Младший сын почти всё время спит на руках у мужа.

Мы обычно просыпаемся зимой не раньше 8-9 утра, а на литургию встаём в 7, так что дети, конечно, сонные. Но если дочка и средний сын уже повзрослее, если их разбудили, уже не лягут, то младшему, конечно, надо доспать недостающее. И главное – его укачать. Папа его обнимает, оборачивает своей курткой, и тот довольно быстро засыпает, правда, успев иногда поскандалить из-за карандаша или непоставленной свечки. Муж читает Апостол. На чтение Апостола его, спящего, муж передаёт с рук на руки матушке, а потом забирает обратно. Вообще, очень большим нашим недостатком является наша с мужем малая воцерковлённость. Мы не можем дать детям понимание того, что происходит на литургии, что это не просто стояние ровно до тех пор, пока придет время причаститься, а именно служба, с таинственным, волшебным и чудесным смыслом. А ведь детям это гораздо проще понять, если только суметь объяснить. Мы вот не можем.

– Будем работать над этим вместе, вопрос требует решения. Семья – это малая Церковь. Расскажите, как проходит жизнь в вашей малой Церкви. Есть ли молитвенное правильце, знают ли дети молитвы?

– Буквально пару дней назад я обратила внимание, что младший сын, который ещё не разговаривает, начинает креститься перед тем, как съесть первую ложку каши. Это для меня было совершенной неожиданностью, наполнившей таким восторгом, что сердце ёкнуло в самом прямом смысле слова. То есть не зря мы их постоянно стараемся приобщить к нашей довольно неуклюжей церковной жизни! У нас есть утреннее и вечернее правило, но вечернее я читаю уже, когда все спят. Мы каждый раз перед едой молимся, молимся перед дорогой. Утром у нас перед всякой едой есть традиция – кусочек просфорки и глоточек Крещенской воды, которой мы запасаемся на целый год. А перед сном мы помазываемся освящённым маслицем – крестообразно каждому лоб, грудь и спину. Дети мажут папу и маму по очереди и говорят при этом: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, Аминь». То есть эту молитву они знают точно, хотя, возможно, не понимают, что это молитва. Дочка, поскольку стоит со мной на клиросе время от времени, знает ещё «Трисвятое», «Господи, помилуй», «Пресвятая Богородице, спаси нас». Коротенькие молитовки, в общем. И все трое знают: если что случилось – крестись. И молись своим словами.