7

На той же недели в субботу Таня звонила по междугородней телефонной связи. Дозвониться до Сосногорска стоит недорого, но оплата идет поминутно, и нужно заранее успевать вносить монетки. В противном случае связь обрывается сразу по истечению последней оплаченной минуты. Мысленно ругая тех, кто придумал эти правила, Таня набрала номер Людмилиного этажа. Долгие гудки. Это значит, сигнал дошел до того конца. Наверное, телефон громкий. Таня прождала 55 секунд, опустила вторую монетку и подождала еще секунд сорок. Вероятно, на этаже вообще сейчас никого нет, раз никто не подходит. Таня решила не ждать дальше, и перезвонить где-нибудь через час. Но и спустя час никто не подошел. Таня несколько удивилась и стала прикидывать, какие задание могли дать Людмиле в выходной, она же не строевой командир. В принципе, в армии могут быть самые разные причины. А вдруг ее срочно направили на границу? С четвертого раза Таня все-таки дозвонилась.

– Людмилка!

– Таня!! – им обеим захотелось прыгать. Они принялись разом говорить друг другу теплые слова и сперва вообще почти ничего не слышали с другого конца. Успокоившись немного, подруги стали быстро беседовать. Таня сообщила, что приготовила Людмиле маленький сюрприз, и передаст его, едва только сможет лично оказаться в Сосногорске. Таня говорила, что за красные купюры можно купить очень приличный трикотаж. Не нужно ли маме? Людмила тяжело вздохнула.

– Ты здорова?

– Да, в целом.

– А мама как? – Людмила вздохнула еще сильней, потом быстро зашептала.

– Танечка, у мамы что-то с сердцем. На этой неделе она пришла на общую кухню – я не знаю, ведь рядом только наши все, почему так произошло; она же никогда ни с кем не ругается. А на нее вдруг стали орать, якобы она неправильно плиту включает и чистит! Танечка, что? Нет, псов там нет, только свои, из Кралепора… А потом еще сказали: чего вы вообще сюда приехали? Прямо так и сказали. Я тогда задержалась на работе. Мама убеждает, что все само пройдет. Но, Таня, я записалась на прием к кардиологу. Знаешь, здесь кардиологи – ненаши и исключительно за деньги. На следующей неделе только будет.

– Людмила, неужели нельзя на дом вызвать?

– Танька, на это денег не хватит! Я видела прейскурант. Там совершенно ненормальные цены; а за вызов на дом надо платить не в нашей валюте. Хорошо хоть, что записаться можно без валюты.

– Да… – подруги продолжали разговаривать, но разговор уже рассыпался. Они ощущали взаимное неудобство. Раньше они могли подолгу беседовать в любом обстановке: даже во время тяжелых марш-бросков по болотам, чащам или по скалам. Таня несла часть Людмилиной амуниции, и разговаривала совершенно легко. Для марш-бросков сначала давали не боевые автоматы, а их макеты, которые весили в 1,5-2 раза больше. Считалось, это тренирует. На любой пересеченной местности подруги обожали беседовать об интересных вещах, не сбиваясь; а теперь вот такая ситуация. Таня страшно жалела, что не разбирается в медицине. «Людмилина мама – такая молодая, ей меньше 40. Спросить у тех, кому столько же?». На работе Таня видела жен волков, а также сотрудниц. Они к ней подходили, если у них были замечания. Таня не понимала, какие здесь могут быть замечания, если лично у нее все работает отменно. Если разговор касался внешности, Таня намеренно не слушала ничего – она стояла рядом, не уходила, но и не слушала: еще в детском доме она научилась такому приему. Тогда это было крайне востребовано. Таня не любила говорить с теми волчицами. Ради помощи Людмиле она решила подойти и задать несколько вопросов. Но волчицы почти всегда были в сопровождении кого-то. Таня ходила в книжный магазин и в библиотеку. Она смогла найти и довольно быстро понять нужную информацию. Таня прочитала, что течение многих болезней носит индивидуальный характер. И поэтому так много лекарств?