– Кэннинг, подождите нас здесь. Никуда не уходите, – я взял Лейлу за локоть и оттащил в сторону.

– Эй, ты чего? – она высвободила руку. – Мы же его с поличным взяли. Работа сделана, что тебе ещё надо?

– Ты не понимаешь или прикидываешься?

– Не понимаю.

– Приличный семьянин. Трудяга. Лейла, у него маленькая дочь. Я не буду показывать эти фото его жене.

– Не будешь?

– Не буду. Она истеричка. Подаст на развод. Он лишится всего. А его дочь будет видеть отца по выходным. Я не думаю, что они этого заслуживают.

– Ты взялся за работу? Кивни. Взялся. Поймал его? Поймал. Приличный семьянин, говоришь? Поверь мне, о жене он не думал!

– Чтобы отказаться от такой, как ты, Лейла, нужно быть мертвым.

Сморозил лишнего. Хитрая Лейла улыбнулась:

– Мило, Алекс. А как же ты?

– А я знаю, что ты пацан. Верни мужику деньги, – я развернулся, чтобы идти обратно. В спину прилетело.

– Я проверила тебя раньше. После побоища у нас на этаже.

И что это значит? С одной стороны, Лейла понимает свою фальшивую суть и помнит это, с другой стороны, утверждает, что она – настоящая. Дурдом.

Кэннинг нас не дождался. Лейла усмехнулась и развела руками:

– Видит бог, я пыталась! – она пересчитала деньги. – Ну, на ужин хватит. Буду считать, что он меня угостил. Возражения?

Я молча покачал головой. День клонился к вечеру. Жара уже не донимала. Солнце скользило косыми лучами по потёртым бокам многоэтажек.

Мы стояли на мосту и смотрели на пробегающих мимо людей. У многих уже закончился рабочий день, и они спешили в свои квартиры: к семьям, жёнам и детям. А может быть, к любовницам. Или в бар – чтобы напиться. Я не хотел думать ни о счетах, ни об аренде, ни о своей раздолбанной тачке. Я бы даже предпочёл не думать о Лейле, но она стояла рядом.

– Этот мужик меня обслюнявил, – она фыркнула и полезла в сумку за салфеткой.

– Как ты можешь этим заниматься?

– Чем этим? Какой-то ты нежный, Алекс. На мне два сантиметра грима. Это даже не моё лицо.

– И вообще не твоя внешность. В этом, что ли, секрет?

Как всегда ничего мне не ответив, Лейла промокнула лицо салфеткой, напудрилась и спросила:

– Ну что, за беглым сыночком?

Да, дела нужно доводить до конца. Это, видимо, жизненное кредо Лейлы. И это то, что у меня никогда хорошо не получалось.

Мы вернулись в китайский квартал. Лейла была за штурмана. Она вела меня какими-то неведомыми переулками: по вонючим задворкам огромного, и ночью живущего своей жизнью, рынка. Машину довольно скоро пришлось бросить, так было безопаснее.

По узким улицам летал мусор: пластиковые пакеты и обрывки газет. Солнце предательски быстро уходило за крыши домов. Меня не покидало ощущение, что мы пробираемся сквозь трущобы. Это всё летний вечер с его длинными, вязкими тенями. С его отголосками дневной маеты.

– Ты биту взял?

– Так ты не шутила?

– А похоже, что шутила?

Мы зашли внутрь недостроенного здания. Лейла шла первой. Довольно долго мы виляли по грязным коридорам. Лейла что-то шептала себе под нос.

–Так, сюда, не сюда? Да нет… вроде бы сюда…

– Ты что, уже была тут?

– Тсссс! Не отвлекай меня! Мы уже близко. Ты что-нибудь слышишь?

– Что-нибудь? Может, крыс? Или бомжей. А они все китайцы?

– Откуда я знаю? А что?

– Это же китайцы поголовно знают кунг-фу?

– Боишься, они тебе наваляют?

– Не боюсь, но и не исключаю.

– Мы ищем притон, а не банду головорезов.

– Утром ты говорила про банду головорезов.

– Я много чего говорю, – она осторожно перешагнула через заваленный строительным хламом порог.

– Лейла, если вдруг они все китайцы, как мы в темноте разберём, который наш?

– Я что-нибудь придумаю, – она остановилась, – по моему, я что-то слышу. Вышибай дверь!